«Я продал существо… разумное существо экстинкционистам».
Будучи ребенком исключительно умным, Артемис без труда нашел оправдание своим поступкам.
«Друзья освободят ее. Им почти удалось перехитрить меня, значит, они без труда перехитрят Кронски. Это волшебное существо скорее всего уже возвращается туда, откуда появилось, причем с лемуром под мышкой».
Артемис решил отвлечься от этих шатких доводов в свою пользу и подумать о Кронски.
«С этим типом определенно нужно что-то делать».
На складном столике мягко зажужжал титановый пауэрбук. Фаул включил экран и открыл личный браузер Интернета — эту программу он написал как школьную контрольную работу. Благодаря мощной и, естественно, незаконно установленной в грузовом отсеке самолета антенне он мог перехватывать сигналы радио- и телевизионных сетей, а также Интернета практически в любой точке мира.
«Организации, подобные обществу экстинкционистов, живут и умирают в зависимости от репутации, — подумал он. — Занятно будет уничтожить репутацию Кронски, используя силу Сети».
Оставалось кое-что выяснить, а потом разместить короткую видеозапись на самых посещаемых сайтах Интернета.
Через двадцать минут младший Артемис уже вносил завершающие штрихи в свой проект, но тут из кабины появился Дворецки.
— Перекусить не хотите? — спросил телохранитель. — В холодильнике есть немного пюре из нута,[11] а еще я приготовил ваш любимый напиток из йогурта и меда.
Артемис грузил видеоролик на последний сайт.
— Спасибо, — буркнул он. — Я не голоден.
— Чувство вины будет грызть вас, словно крыса — старую кость, — прямо сказал телохранитель, доставая еду из холодильника.
— Спасибо за сравнение, Дворецки, но что сделано, то сделано.
— Спасибо за сравнение, Дворецки, но что сделано, то сделано.
— Обязательно было оставлять Кронски оружие?
— Я тебя умоляю! Даже я устанавливаю дистанционные заряды в свои приборы. Неужели ты думаешь, что такие развитые существа не позаботились о защите своих технологий? Не удивлюсь, если этот пистолет уже расплавился прямо в руках Кронски. Я должен был оставить оружие в качестве благодарности.
— А вот живое существо вряд ли расплавится.
— Перестань, Дворецки. Я совершил сделку, и не будем больше об этом.
Дворецки сел напротив него.
— Гмм. Значит, вы руководствуетесь своего рода кодексом. Кодексом чести преступников? Интересно. А в данный момент что вы делаете на компьютере?
Артемис погладил рукой напряженный желвак на шее.
— Прошу тебя, Дворецки… Все это — ради отца. Ты сам понимаешь, что я вынужден был так поступить.
— Только один вопрос, — сказал Дворецки, срывая упаковку со столовых приборов. — А ваш отец захотел бы, чтобы вы так поступили?
Артемис молча тер шею.
Через пять минут Дворецки сжалился над десятилетним мальчишкой.
— Я думаю, мы можем развернуть самолет и помочь этим странным созданиям. Аэропорт Фес-Саисс уже открыли, и мы приземлимся там через пару часов.
Артемис нахмурился. Поступить так было бы правильно, но это не входило в его планы. Возвращение в Фес не поможет спасти отца.
Дворецки сложил бумажную тарелку пополам, оставив объедки внутри.
— Мистер Фаул. Мне очень хочется развернуть самолет, и я намерен так поступить, разве что вы в самой недвусмысленной форме запретите мне это сделать. Достаточно одного слова.
Артемис проводил взглядом вернувшегося в кабину телохранителя, однако ничего не сказал.
Марокко
Непрерывный поток лимузинов из аэропорта доставлял в «Царство людей» все новых экстинкционистов, и каждый из них выражал свою ненависть к животным тем, что находилось у него на плечах, голове или ногах. Кронски заметил даму, щеголявшую в ботфортах из шкуры каменного козла. Пиренейского, если он не ошибся. Рядом стояли старина Джеффри Кунц-Майерс в твидовой куртке, подбитой шкурой квагги,[12] и графиня Ирина Костович, бледную шею которой защищал от вечернего холода палантин из японского волка.
Кронски улыбался и тепло приветствовал каждого гостя, называя почти всех по имени. Каждый год новых членов становилось все меньше, но после сегодняшнего суда все изменится… Он направился в сторону банкетного зала.
Сам зал, спроектированный мюнхенской архитектурной мастерской «Шиллер-хаус», представлял собой огромный набор готовых конструкций, доставленных сюда немецкими специалистами в контейнерах и собранных меньше чем за четыре недели. Грандиозная конструкция отличалась от коттеджей более строгим видом, что было вполне оправдано, ибо в зале занимались очень серьезными делами. В нем вершился справедливый суд и приводился в исполнение приговор.
«Справедливый суд», — подумал Кронски и хихикнул.
Главный вход охраняли два дюжих марокканца в вечерних костюмах. Кронски сначала хотел одеть охранников в трико с эмблемами общества, но отказался от этой идеи, посчитав ее слишком бондианской.
«В конце концов, я же не Доктор Нет.[13] Я — Доктор Нет-Животных».
Шмыгнув мимо охранников, Кронски порысил по коридору, устланному роскошными местными коврами, и ворвался в банкетный зал высотой в два этажа, с трехслойной стеклянной крышей. Звезды казались такими близкими, что протяни руку и хватай.
Подобранная с большим вкусом внутренняя отделка представляла собой смесь классики и модерна. Исключением являлись пепельницы из лап гориллы на каждом столе и ведерки из слоновьих ног для охлаждения шампанского, выстроившиеся на подставках рядом с дверью в кухню.
Исключением являлись пепельницы из лап гориллы на каждом столе и ведерки из слоновьих ног для охлаждения шампанского, выстроившиеся на подставках рядом с дверью в кухню. Кронски проскользнул в двустворчатые двери, пробежал мимо сверкающей сталью кухни и вошел в холодильную камеру.
Существо сидело в окружении троих охранников. Его приковали наручниками к пластмассовому детскому стулу, позаимствованному в яслях лагеря. Смотрело оно напряженно и угрюмо. Оружие лежало вне пределов досягаемости на стальной тележке.