27. Восьмой смертный грех мистера Данбартоншира
Молодая девушка в сиреневом сарафане осторожно выглянула из избы в приоткрытую дверь и прислушалась к шуму, который доносился из сарая. Похоже, любимый наставник лихорадочно что-то искал в завалах дров, слесарного и огородного инструмента и кучи мелкого мусора, который «чуть-чуть починить и будет как новый». Перебрав в уме последние события за неделю, Сашенька не смогла припомнить ничего выдающегося и решилась все же побеспокоить ужасного и могучего колдуна, бранившего проклятый чурбак, так неудачно упавший ему на ногу. Тем более что старик давно перестал дуться после жаркого выяснения отношений в прошлом месяце…
— Дедушка, что ищешь? Может, помочь?
Разгоряченный потомок шотландских колдунов покосился на незваную помощницу, помолчал, но решился все же ответить. Похоже, его поиски пока были безрезультатны. Может, зоркий взгляд ученицы поможет в решении проблемы.
— Шкатулку забыл, что мне Петр давал. Такую, резную, с ангелочками по краям. Хотел в нее рецепты положить и найти не могу.
— Шкатулку? — девушка задумалась. — Не помню такой.
— Еще бы помнить… Я как из гостей вернулся, так и бросил ее. Валялась под ногами, то тут, то там спотыкался. Надоело, и я ее в дровяник и засунул. Теперь найти не могу.
— А что за шкатулка? — заинтересовалась Сашенька, разглядывая форменный разгром в сарае. — Большая, маленькая, что внутри? Может, заклятье поиска какое наложим, и она отзовется?
— Вряд ли, — засопел недовольно старик. — Там не все просто. Бумажку я у Пети получил, специфическую… Боюсь, никакая магия не поможет, только руками перебирать…
— Бумажка…
Ученица обреченно посмотрела на сваленную в угол груду старых газет, присыпанную сверху для надежности неразобранной корреспонденцией восемнадцатого века. Мистер Данбартоншир считал, что когда-нибудь у него дойдут руки, и он ответит старым знакомым. Благо, большая часть из них отличалась завидным долголетием.
— Да… Махонькая такая, с ладонь. И написано: «Считать праведником». И печать. Хо-о-о-орошая такая печать, с позолотой. Можно сказать, ради печати и хранил.
— Праведник? — девушка с трудом сдерживала смех. — Это кто тебе такую бумагу выдал?
— Говорю же — Петр и выдал! — рассвирепел колдун. — Я тогда путешествовал по разным забавным местам, и к нему в гости заглянул. Крепко с ним поспорил. Он все мне доказывал, что меня сквозь игольное ушко не просунуть, грехи не пустят. А я доказывал, что ни один из семи смертных грехов ко мне не применим. И доказал! За что и получил официальный документ… И хоть в Рай мне было рановато, но шкатулочку захватил. На будущее. Мало ли, как оно дальше будет.
— И святой Петр не нашел у тебя ни одного из семи грехов?! — Сашенька закончила смеяться, смахнула набежавшие слезы и обессилено присела на корявый чурбак.
— Вот в жизни не поверю!
— На что спорим?! — засуетился мистер Данбартоншир. — Вот на что?!
— На желание. Проиграешь — поедешь в гости к бабушке Смерти. Она давно просила тебя помочь ей демонов рядом со Стиксом угомонить. А ты все отнекиваешься, не хочешь старым знакомым настроение портить.
— Что же мне теперь, ребятам запретить на шашлыки кататься? — возмутился чернокнижник. — Имеют полное право! Работа у них тяжелая, на жаре, в дыму. Почему бы и не отдохнуть раз-другой.
— Но не каждый же вечер! — усмехнулась девушка. — Мое желание ты услышал. Называй свое.
Старик сгреб кучу писем, свалил грудой на соседний чурбак, проверил ладонью насколько мягко получилось, и устроился рядом с ученицей. На целую минуту в сарае наступила тишина.
— Желание! Придумал!.. Весь месяц каждый вечер хочу пирог. Черничный, яблочный или малиновый… Какой ты на новый год готовила. Каждый вечер — с новой начинкой.
Мистер Данбартоншир довольно подмигнул, но тут же спохватился и показал руками, каких размеров должен быть ежевечерний пирог:
— Вот такой! А то слепишь с блюдце размером, никакой радости!
— Согласна, — кивнула Сашенька и начала задавать вопросы: — Давай прямо по списку. Нет ли у тебя гордыни и тщеславия?
— Откуда? Я сама скромность!
— А кто называет себя величайшим из колдунов древности и современности? От кого Один шарахается, как только имя твое услышит? «Только не ужасный господин Дарба! Только не он! Сил слушать его истории больше нет!»
— Это он признает мои заслуги, — важно надулся старик. — Поэтому твою претензию считаю надуманной и заявляю, что имею право гордиться честным трудом заработанной славой и уважением.
— А зависть? Ты до сих пор Вельзевулу простить не можешь, что он уже не раз мир вверх ногами ставил, а тебе не удалось ни разу!
— Это кто тебе такое рассказывает? Рогатый обормот?! Так это мне завидует, что я, простой человек, до его вершин поднялся. А он лишь старыми свершениями хвастает!.. Так что — нет никакой зависти, а одна констатация фактов!
— Про гнев даже упоминать не стоит? — хитро улыбнулась ученица. — Кто там книжками кидался, когда заклятье рассыпалось?
— Обряд очищения кармы выполнял! — нашелся великий и могучий. — Ты же меня знаешь, мне гневаться нельзя, я в гневе страшен! Это так, шутка была. Да и давно я уже не сержусь. Тем более на тебя. Хотя иногда в зеркало с утра гляну, синяки пересчитаю и…