— Вот на парней твоих посмотреть. Ну, в котле с брагой искупаться. Или баб в субботней бане попугать. Или над костром с марихуаной напрыгаться и потом марши неделю горланить без перерыва.
Мистер Данбартоншир, потомственный шотландский колдун, смахнул пот и покосился на пыхтящий рядом скелет, увенчанный рогатым ржавым шлемом. Вздохнув, чернокнижник продолжил грести, не сбавляя темп, умудряясь при этом ворчать себе под нос:
— Вот на парней твоих посмотреть. Ну, в котле с брагой искупаться. Или баб в субботней бане попугать. Или над костром с марихуаной напрыгаться и потом марши неделю горланить без перерыва. На худой конец, с деревенскими выйти «стенка на стенку». Милые, семейные радости… И только тебе неймется… Ну почему, почему именно тебе? Что, лишнего обчитался на старости лет? Нет, чтобы комиксы какие, или про механику… Так ведь на мифологию потянуло, чтоб тебя!..
Скелет лишь сильнее сжал зубы и яростнее заработал веслом.
Сгрудившиеся над головой тучи безжалостно поливали путешественников холодной водой. Порывы ветра пытались раз за разом обрушить огромную волну на непокорное суденышко. Но наперекор стихии из черного провала показывался скрипящий от натуги нос, перекрывая ветер разносилось над водой «шлеп-шлеп-шлеп», и лодка взбиралась на очередную волну.
Лохматый одноглазый старик посмотрел в сияющий всполохами молний волшебный шар, покачал головой и замысловато выругался. Подождав, пока утихнут раскаты грома, повелитель Валгаллы сплел заклятье и взмахнул рукой. Посреди огромного зала, выложенного гранитными плитами, распахнулось багровое окно и на полированный камень стрелой выскочило суденышко, весело зашлепав веслами по граниту.
Раз-два, раз-два — и трухлявый крейсер врубился со всей скорости в колонну, похоронив под обломками досок обоих путешественников.
Повелитель валькирий покачал убеленной сединами головой, взмахом руки вымел на улицу морскую воду и прислушался. Под высокими сводами зала глухо разносился замысловатый русский мат, органично расцвеченный баварским акцентом.
Легким движением пальца одноглазый бог выдернул гостей из мусора и подвесил прямо перед собой. Два ворона, застывшие на спинке трона, плотоядно ухмыльнулись.
— Знаете, вы мне надоели! — сердито нахмурился Один. — Впервые за столько веков я сталкиваюсь с подобными идиотами. Впервые!.. Пять раз, пять раз вы пытаетесь украсть у меня этот шлем… Хотя я еще при первой встрече ответил, что не собираюсь меняться, торговаться или еще как-либо растрачивать в тяжких трудах собранное имущество… Но ведь вам неймется!
Гости понуро висели, стараясь не встречаться взглядом с хозяином замка.
— Ладно, эта бестолковая черепушка! Что с нее взять, с безмозглой! Но ты, ты, Карлович! Я ведь еще твоего прадеда помню! Помню твою прабабку, чтоб ей в аду икалось! Ведь справные маги были!.. Так какого же!..
Ветвистая молния шарахнула между дернувшимися путешественниками и испепелила остатки лодки. Всхлипнувший скелет покрепче вцепился в рогатый шлем и попытался лягнуть колдуна, обвисшего рядом мокрой тряпкой:
— Ты обещал, что все уладишь! Я тебя ото льва спас, своим золотым достоянием пожертвовал, а ты!..
Мистер Данбартоншир лишь тоскливо понурился, не пытаясь даже оправдываться.
— Карлович, что молчишь?! Может, колданешь на последок?
— Ты что, оберст, с прошлого побега остатки черепушки растерял? Ну, ссыпались мы тогда самой башни, но все же думать надо! Кто я, и кто он! Я не то, что колдануть, я даже пискнуть не могу…
Один устало сложил руки на коленях, и гости упали на подсохший пол. Вороны черными комками метнулись в угол и стали спешно сервировать себе стол. Покосившись на их суетливые метания, оберст гордо водрузил шлем себе на голову и шагнул перед одноглазым богом:
— Я вызываю тебя на поединок! Пусть я паду, как великий Зигфрид, но никто не заставит меня вернуть добычу!
Старик усмехнулся, поднимаясь во весь свой гигантский рост:
— Драться, так драться, но воровать-то зачем?
— Кто ворует? Никто не ворует! — запальчиво заверещал скелет.
Его голос метался под безразмерным шлемом как заблудившееся эхо в ущелье. — Я взял поносить на время! Привел бы в порядок, отполировал, дарственную надпись бы сделал: «от Одина с наилучшими пожеланиями»! Зачем сразу — воровать?
— Но почему именно шлем? — полюбопытствовал на последок бог, примеряясь поудобнее к полированному древку топора.
— Так меча у тебя давно уже нет, копье судьбы еще прошлый герой сломал, про щит я и не слышал… А вот шлем видел. Не такой, конечно, но видел…
— Видел? Это что, ты его надоумил? — рассердился Один на колдуна. Тот лихорадочно замахал руками, с испугом отшатнувшись от мрачного старика:
— Да вы что?! Не впутывайте меня в это безобразие, мне и этих пяти неудачных побегов до гробовой доски хватит! Это оберсту с самого начала в голову втемяшилось: «шлем! шлем!», а я, старый маг, бегай и добывай!
Острие топора уперлось в дрогнувшие шейные позвонки:
— Откуда про мое копье знаешь, мерзавец?! Когда это произошло, еще даже твоих прапрадедов на свете не было! Откуда мог шлем мой видеть?!
Скелет осторожно сдвинул лезвие на пару сантиметров в сторону и приподнял честно позаимствованный трофей, сидевший безразмерным китайским котелком на полированной черепушке.