Не ведаю, что такого он намерен ей сказать и кого достославный турмарх опасается при княжьем дворе, однако нынче во время беседы севасты с князем Мстиславом я видел, какими глазами смотрел на эту пару Гаврас-младший. Готов поставить свою душу против дырявой шляпы, что он влюблен в нее до беспамятства. Эта страсть может толкнуть его на любые безумства.
— Почему же вы решили сообщить об этом мне?
— Мы с вами оба итальянцы и знаем, что такое любовь и что такое рыцарство.
Севаста юна и неопытна, и кажется мне еще очень наивной. Госпожа Никотея сказала мне, что днем здесь душно и пыльно, и потому она желает прогуляться ночью. Вы можете себе это представить? Прогуляться ночью!
Она просила меня сопровождать ее на прогулке. Это, конечно же, разумная мера предосторожности с ее стороны, однако если Симеон Гаврас и впрямь удумал похитить ее, то их будет пятеро против меня одного, и все они опытные воины. Боюсь, что мне одному не справиться. А если вдруг что-нибудь произойдет с севастой, полагаю, даже на морском дне нам не укрыться от гнева ее дяди василевса, князя Мстислава, его отца и уж бог весть кого.
— Капитан, вопрос, уже набивший кому-то шо-то вроде оскомины. Ты ему веришь?
— А стоило бы?
— Ну, ты вообще склонен верить во всякие романтические глупости.
— Я понял вас, дон Анджело, и непременно буду рядом.
— Но вы же понимаете, дело весьма щекотливое. Под угрозой честь благородной дамы. Чем меньше людей будет знать о нем…
— Можете не говорить мне этого.
* * *
Анджело Майорано с удовольствием смотрел на обнаженную девицу, радостно ощупывающую заслуженную обнову. Такого щедрого полюбовника ей еще встречать не доводилось. Огрызок луны, освещавший почти райские кущи, был не так велик, как бы того сейчас хотелось капитану «Шершня», но все же позволял любоваться ласкающей глаз картиной.
Закончив осматривать подарки, блудница с наработанной резвостью начала примерять обновы, продолжая впотьмах строить глазки щедрому иноземцу. «Эк я ему приглянулась, — кружилось в ее смазливой головке. — Вот бы ему неделю здесь пожить, а то и две». Большего деваха и в мечтах не представляла.
Управившись с дорогими одеждами, она поворотилась, демонстрируя, как сидит платье. И в этот миг тяжелая, точно кузнечный молот, рука Мултазим Иблиса резко опустилась ей на затылок. Ночь вдруг окрасилась ярко-алым, чтобы тут же померкнуть.
«Вот и замечательно», — прошептал Анджело Майорано, достал из-за пояса шейную гривну в виде двух сплетающихся змей и аккуратно положил подарок князя Мстислава в густую траву подле жертвы. Похитить драгоценность ему не составило особого труда.
За годы жизни ловкий пират научился многому, в том числе и неслышно передвигаться по комнатам. Еще днем он заметил, куда вельможная севаста положила драгоценный подарок, когда же после заката он заступил на пост, остальное было делом нескольких минут.
«Замечательно, — любуясь содеянным, повторил он. — Сейчас влюбленные жеребцы пустят друг другу кровь, а я добью последнего. От шлюхи потом можно избавиться, а гривна на месте побоища ясно укажет на то, из-за кого сцепились эти знатные рогачи. Однако стоит поторопиться. Сейчас должен появиться мой друг Вальдарио».
Он подхватил бесчувственную девицу под руки и усадил на вывороченное пролетевшей когда-то бурей дерево, прислонив ее, чтоб не упала, к стволу дуба, произраставшего здесь же. Отойдя чуть в сторону, он с видом истинного художника полюбовался картиной. Со стороны могло показаться, что задумчивая девушка, усевшись на высохшее древо, любуется отблесками луны, переливающимися в днепровских волнах. Вдали послышался треск сломанной ветки. «Только бы Симеона нелегкая не принесла раньше времени!» — прошептал капитан Майорано. Но его опасения были напрасны.
— О, граф! — тихо приветствовал соратника дон Анджело. — Это хорошо, что вы один! Ваш друг, конечно, очень ловкий стрелок, однако, порой мне кажется, он будет шуметь даже на собственных похоронах.
— Это хорошо, что вы один! Ваш друг, конечно, очень ловкий стрелок, однако, порой мне кажется, он будет шуметь даже на собственных похоронах.
— О своих похоронах подумай, рожа тряпочная! — прокомментировал Лис на канале закрытой связи. — Высоко сижу, далеко гляжу, все вижу!
Вальдар Камдил молча кивнул.
— Дальше идти не стоит. Севаста велела мне стоять поодаль. Неровен час, узнает, что и вы тут. Отсюда все и так видно. — Капитан «Шершня» глянул в сторону «куклы». Обычно такой удар выводил жертву из строя не менее чем на час, но порой и черт склонен поразвлечься.
— Не очень хорошо, правда, но все же видно. Надеюсь, граф, нам не придется наблюдать… ну… вы понимаете, что-нибудь такое… Говорят, в Константинополе весьма легко относятся к плотскому греху. — Он исподтишка глянул на выражение лица доблестного рыцаря.
Анджело Майорано всегда был невысокого мнения об умственных способностях этих сорвиголов, а уж тем паче отправившихся в раскаленную Палестину не за богатой добычей, а за камнями, по которым больше тысячи лет назад ходил Сын Божий с апостолами. В головах этих бравых вояк было чересчур много отваги и чересчур мало того, что позволяло сохранить эти самые головы на плечах.