Каждый вечер темнело все позже и позже. Все ждали весну или морозов, но не было ни того ни другого.
Световые пятна ползли по потолку.
Харри лежал на боку и смотрел на дым сигареты, который поднимался в темноту сложными и всегда непредсказуемыми узорами.
— Ты такой молчаливый, — сказала Кайя и прижалась к его спине.
— Я останусь тут до похорон — сказал он. — А потом уеду.
Он затянулся сигаретой. Она ничего не ответила. А потом он к своему удивлению почувствовал, что лопатка его стала теплой и влажной. Он положил сигарету на край пепельницы и повернулся к ней.
— Ты плачешь?
— Почти нет. — Она рассмеялась, шмыгнув носом. — Не знаю, что со мной такое.
— Сигарету хочешь?
Она покачала головой и вытерла слезы:
— Сегодня звонил Микаэль, хотел, чтобы мы встретились.
— М-м-м…
Она положила голову ему на грудь.
— Тебе неинтересно, что я ответила?
— Только если ты сама хочешь рассказать.
— Я отказалась. Тогда он сказал, что я еще пожалею. Он сказал, что ты утянешь меня за собой. И что ты не первый раз так поступаешь с людьми.
— Ну что ж… Он прав.
Она подняла голову:
— Но это же ничего не значит, неужели ты не понимаешь? Я хочу быть с тобой там, куда ты поедешь. — По ее лицу вновь потекли слезы. — И если это на дне, то я и туда с тобой хочу.
— Но там ничего нет, — сказал Харри. — Да и меня не будет, я исчезну. Ты же видела меня в «Чункинг-мэншн». Будет так же, как после лавины. Останешься в той же хижине, только одна и брошенная.
— Но ты меня нашел и вытащил. И я могу сделать то же самое для тебя.
— А что, если я не хочу, чтобы меня вытаскивали? Ведь другого умирающего отца, ради которого имело бы смысл бороться, у меня не будет.
— Но ты любишь меня, Харри. Я же знаю, что любишь. Это достаточно веская причина, разве не так? Я — достаточно веская причина.
Харри погладил ее по волосам, по щекам, стер слезы со щек и, поднеся на пальцах к губам, поцеловал.
— Да, — сказал он и грустно улыбнулся. — Ты — веская причина.
Она взяла его руку и тоже поцеловала его пальцы.
— Нет, — прошептала она. — Не говори так. Не говори, что именно поэтому ты и уезжаешь. Потому что ты не хочешь тянуть меня вниз. Я хочу за тобой на край света, понимаешь?
Он привлек ее к себе. И почувствовал, как что-то в нем разжалось, какая-то дрожащая мышца, давным-давно пребывавшая в неосознанном напряжении. Он отпустил сам себя, сдался, дал себе упасть. И боль, которая так долго жила в нем, растаяла, превратилась во что-то теплое, что вместе с кровью разлилось по всему телу, смягчая и успокаивая. Ощущение свободного падения раскрепощало до кома в горле. И Харри знал, что часть его давно уже жаждала этого, еще там, в снежной пелене над каменной осыпью.
— На край света, — прошептала она и задышала быстрее.
Световые пятна скользили и скользили по потолку.
Глава 82
Кирпичный цвет
Было по-прежнему темно, когда Харри занял свое место у постели отца. Вошла медсестра с чашкой кофе, спросила, завтракал ли он, и сунула ему глянцевый журнал.
— Вам иногда нужно думать и о чем-то другом , — сказала она, наклонив голову набок, казалось, она даже хотела погладить его по щеке.
Харри добросовестно листал журнал, пока она занималась отцом. Но даже глянцевая пресса не позволяла ему забыться. Фотографии Лене Галтунг на премьерах, торжественных ужинах, в новом «порше». Под заголовком «Скучаю по Тони», — однако это заявление подкреплялось высказываниями не самой Лене, а ее светских друзей. Другие фотографии были сделаны у подъезда дома в Лондоне, но там Лене никто не видел. Во всяком случае, из тех, кто мог ее узнать. Еще имелся один нечеткий снимок, видимо сделанный издалека, — рыжеволосая женщина, стоящая перед штаб-квартирой «Credit Suisse» в Цюрихе; журнал утверждал, что это Лене Галтунг, на основании слов ее стилиста, которому, как полагал Харри, прилично за них заплатили: «Она попросила меня завить ей волосы и покрасить их в кирпичный цвет». О самом Тони писали, что он «подозревается», словно речь идет о светском скандале средних масштабов, а не о самой страшной серии убийств, когда-либо совершенной в стране.
Харри встал, прошел по коридору и позвонил Катрине Братт. Еще не было семи, но она уже не спала. Сегодня Катрина покидает больницу. И после выходных должна будет приступить к работе в Полицейском управлении Бергена. Харри надеялся, она не будет особо нервничать — хотя бы в начале разговора. Впрочем, трудно представить себе, чтобы Катрина Братт на что-то реагировала спокойно.
— Последнее задание, — сказал он.
— А потом? — спросила она.
— Потом я исчезну.
— Никто по тебе скучать не будет.
— …кроме меня?
— Там была точка, дорогой.
— Это касается банка «Credit Suisse» в Цюрихе. Может ли у Лене Галтунг быть там счет? Она могла получить некоторое количество денег в счет наследства. В швейцарских банках народ, конечно, упертый, тебе, вероятно, потребуется какое-то время.
— Ладно, я уже наловчилась.
— Хорошо. И еще я хочу попросить тебя проверить перемещения одной женщины.
— Лене Галтунг?
— Нет.
— Ладно. И как ее зовут?
Харри продиктовал имя по буквам.
В восемь пятнадцать Харри припарковал машину в Воксенколлене перед королевской усадьбой из народной сказки. Там было припарковано еще несколько машин, и за каплями дождя на окне Харри мог разглядеть усталые лица и длинные фотообъективы папарацци. Похоже, ребята провели тут всю ночь. Харри позвонил в ворота и вошел.