— Однажды на стройплощадке в Манглерюде я нашел неиспользованную динамитную шашку, — сказал Бельман. — Мне было пятнадцать. В Манглерюде у молодежи было только три занятия. Спорт, христианские песнопения и наркота. Я-то ничем таким не интересовался. Как-никак не сидел перед нашей почтой, дожидаясь, пока жизнь проведет меня от гашиша через клей и герыч к могилке. Потому как по крайности четверо моих одноклассников-то именно так и закончили.
Харри отметил, что в речи Бельмана вдруг послышался незатейливый манглерюдский говорок.
— Я все это ненавидел, — сказал Бельман. — Так что я сделал первый шаг к профессии полицейского: взял эту шашку и отнес ее за манглерюдскую церковь, где ребята, курившие гашиш, вели земляные работы.
— Земляные работы? Как это?
— Вырывали в земле ямку, вставляли туда вверх дном разбитую пивную бутылку, внутри на решетке лежал гашиш, тлел и вонял. От ямки шли зарытые в землю пластмассовые трубки, в полуметре от дыры они выходили наружу. Ребята ложились вокруг на травку и посасывали каждый свою трубочку. Уж не знаю зачем…
— Чтобы охладить дым, — объяснил Харри, посмеиваясь. — Так можно забалдеть и от маленького количества наркоты. Недурная мысль. Я явно недооценивал Манглерюд.
— Ну а я вытащил одну из пластиковых трубок и засунул вниз динамит.
— То есть подорвал все это дело и сломал им весь кайф?
Бельман кивнул, а Харри расхохотался.
— Полминуты потом шел дождь с землей, — улыбнулся Бельман.
Они помолчали. Только тихо и сипло выл ветер.
— Вообще-то я хотел тебя поблагодарить, — сказал Бельман и уставился в свой бумажный стаканчик. — За то, что вовремя вытащил Кайю.
Харри пожал плечами. Кайя. Бельман знает, что Харри знает про них. Откуда? Значит ли это, что Бельман тоже знает — про Кайю и его самого?
— Все равно мне там внизу нечем было заняться, — сказал Харри.
— Да ладно. Я же видел труп Юсси, прежде чем его увезли.
Харри не ответил, просто щурился на снежинки, которые стали падать плотнее.
— У него сбоку на горле была рана. И еще на обеих ладонях. Как от укола палкой. Ведь ты же сначала его нашел, правда?
— Возможно, — сказал Харри.
— Потому что из раны на шее не так давно шла кровь. То есть когда он получил эту рану, сердце еще билось, Харри. Билось довольно сильно. То есть ты успел бы откопать его живым. Но ты предпочел Кайю, да?
— Ну, — сказал Харри. — Я думаю, тут Колкка был прав. — Он вылил остатки кофе на снег. — Иногда приходится определяться, на чьей ты стороне.
Следы снегохода они обнаружили в три часа, в километре от места, где сошла лавина, между двумя огромными валунами, формой напоминавшими зубы, куда не проникал ветер.
— Похоже, он припарковался здесь. — Харри указал на след от гусеницы. — Снегоход успел зарыться в снег. — Он провел пальцем по полоске посередине следа от левого полоза, пока Бельман сметал легкий сухой снежок, припорошивший борозду.
— Ага, — сказал он. — Здесь он повернул и поехал дальше на северо-запад.
— Мы приближаемся к пропастям, да и снег повалил, — сказал Харри, взглянул на небо и достал телефон. — Надо позвонить в гостиницу и попросить прислать проводника на снегоходе. Черт!
— Не берет. Придется возвращаться в гостиницу.
Харри взглянул на дисплей. Там по-прежнему высвечивалось сообщение со смутно знакомого номера, от того, кто оставил на автоответчике этот странный звук… Три последние цифры — откуда он их помнит, черт побери? И внезапно его осенило. Память сыщика. Этот номер он видел в папке «ранее подозреваемые» и на визитке.
С надписью «Тони К. Лейке, предприниматель». Харри медленно поднял глаза на Бельмана:
— Лейке жив.
— Что?
— Во всяком случае, его телефон работает. Он пытался дозвониться до меня, когда мы были в Ховассхютте.
Бельман смотрел на Харри не мигая. Снежинки падали на его длинные ресницы, пятна на лице, казалось, пламенели. Голос сделался низким, он почти шептал:
— Прекрасная видимость, ты не согласен, Харри? И снега нет.
— Чертовски хорошая видимость, — сказал Харри. — И ни крупинки чертова снега.
Он вскочил на снегоход, когда тот уже тронулся.
Они продвигались вперед рывками, преодолевая зараз не более ста метров. Предположив, каким маршрутом мог двигаться тот снегоход, они ехали в том же направлении, использовали метлу, определяли направление и двигались вперед. Полоска на гусенице, наверняка оставшаяся после какой-то аварии, не позволяла сомневаться в том, что это тот самый снегоход. Кое-где, в укромных местах или на продуваемых ветром сопках, след был виден отчетливо, и тогда они ехали быстрее. Но не слишком быстро. Харри уже пару раз кричал: «Осторожно, пропасть!» — они чудом не свалились. Было почти четыре часа. Бельман, в зависимости от силы снегопада, то включал, то выключал переднюю фару. Харри смотрел в карту. Он не знал точно, где они находятся, но сознавал, что они все больше удаляются от Устаусета. И что скоро дневной свет померкнет. Треть существа Харри с тревогой подумывала, как они вернутся назад. Но две трети послали эту треть ко всем чертям, а это как-никак конституционное большинство.
В половине пятого они потеряли след.
Снегопад настолько усилился, что они уже почти ничего не могли различить.