— В то же время мы должны получить гарантии, что сторона обвинения выполнит условия, на которых делается признание, — сказал Крон.
— Я дал вам слово, — сказал Бельман.
— Покорно благодарю. А что еще вы можете предложить?
— Еще? — спросил Бельман и слегка улыбнулся. — А что вы от меня хотите? Чтобы я подписал письменные обязательства? — Черт подери этого сукина сына, зазнайку-адвоката.
— Почему бы и нет, — сказал Крон и протянул через стол листок бумаги.
Бельман уставился на листок. Взгляд прыгал с предложения на предложение.
— Конечно, этот текст не будет никому показан без крайней на то необходимости, — сказал Крон. — И документ будет вам возвращен, когда условия договора будут выполнены. А это… — он протянул Бельману ручку, — это «дюпон», лучший в мире инструмент для письма.
Бельман взял ручку и положил на стол рядом с собой.
— Я подпишу, если история мне понравится, — сказал он.
— Если здесь и было совершено преступление, то преступник за собой хорошенько прибрал.
Бьёрн Холм, подбоченясь, огляделся. Они прочесали буквально все: просмотрели ящики и шкафы в поисках следов крови и возможных отпечатков пальцев. Он поставил свой лэптоп на письменный стол. К нему присоединился сканер с отпечатками пальцев, размером со спичечный коробок, того же типа, что сейчас применяют в некоторых аэропортах для идентификации пассажиров. Пока все отпечатки пальцев соответствовали только одному фигуранту в деле: Тони Лейке.
— Продолжай, — сказал Харри. Он опустился на колени перед мойкой и раскручивал пластиковые трубы. — Это где-то здесь.
— Что именно?
— Не знаю. Что-нибудь.
— Если мы намерены продолжать, было бы неплохо, чтобы здесь стало потеплее.
— Значит, разведи огонь.
Бьёрн Холм опустился на корточки перед печкой, открыл заслонку и принялся рвать на клочки газеты из дровяной корзинки.
— А что ты на самом деле предложил Скаю, чтобы он принял участие в твоих играх? Он же все-таки рискует, если правда выйдет наружу.
— Да ничем он не рискует, — сказал Харри. — Он не сказал ни единого слова, которое было бы неправдой, сам знаешь. Это СМИ сделали неверные выводы. И нет никаких инструкций насчет того, кто должен и кто не должен арестовывать подозреваемого. Мне не пришлось ничего ему предлагать. Он сказал, что я ему не так противен, как Бельман, и этого было достаточно.
— И все?
— Ну… Он рассказал о своей дочери, Мие. Жизнь у нее неважно сложилась. В таких случаях родители всегда ищут причину, что-то конкретное, во что можно ткнуть пальцем. И Скай думает, что та ночь перед клубом наложила свой отпечаток на всю дальнейшую жизнь дочери. Потому что люди стали говорить, будто у Мии и Уле был роман и, когда Уле застукал их с Тони, там были не только невинные поцелуи. На взгляд Ская, в бедах его дочери виноваты и Уле, и Тони.
Бьёрн покачал головой:
— Куда ни повернись, всюду жертвы.
Харри подошел к Бьёрну и протянул ему руку. На ладони лежали кусочки чего-то похожего на металлическую проволоку, отрезанную от изгороди.
— Это было под сливным отверстием. Ты представляешь, что это может быть?
Бьёрн взял металлические кусочки и стал их внимательно изучать.
— Ага! — воскликнул Харри. — А это что?
— Ты о чем?
— Да о газете. Смотри, это же про пресс-конференцию, где мы рассказывали об Иске Пеллер.
Бьёрн Холм взглянул на фотографию Бельмана, которая показалась, когда он оторвал первую страницу.
— Черт, точно.
— Этой газете всего несколько дней. Здесь кто-то побывал совсем недавно.
— И правда.
— Может, на первой странице есть отпечаток… — Харри заглянул в печку, где как раз вспыхнула первая страница.
— Сорри, — огорчился Бьёрн. — Но я могу проверить последние страницы.
— О'кей. Кстати, эти дрова довольно примечательны.
— Да?
— Здесь в трех километрах нет ни единого дерева. Наверное, у него где-то есть большая поленница. Проверь газету, а я пойду пройдусь.
Микаэль Бельман смотрел на Сигурда Олтмана. Ему не нравился его холодный взгляд. Ему не нравилось костлявое тело, челюсти, которые не умещались во рту, резкие движения и то, что он постоянно шепелявил. Но ему и не нужно, чтобы Сигурд Олтман ему нравился, незачем видеть в нем своего спасителя и благодетеля. Потому что каждое слово, произнесенное Олтманом, приближало Бельмана к победе.
— Я полагаю, вы читали рапорт Харри Холе с изложением предполагаемого хода событий, — сказал Олтман.
— Вы имеете в виду рапорт ленсмана Ская? — спросил Бельман. — С версией Ская?
Олтман криво улыбнулся:
— Ну, пусть так, если хотите. История, которую поведал Харри, удивительно точна. Проблема заключается в том, что там есть только одно явное доказательство. Мои отпечатки в доме Тони Лейке. Ну ладно, можно сказать, что я его навещал. Чтобы поговорить о старых добрых временах.
Бельман пожал плечами:
— И вы полагаете, присяжные в это поверят?
— Мне нравится думать, что я из тех, кто вызывает доверие. Но… — Губы Олтмана раздвинулись в улыбке, обнажив десны. — Но я ведь никогда и не предстану перед судом, верно?
Харри обнаружил поленницу, накрытую зеленым брезентом. Она скрывалась под выступом скалы. В чурбак был воткнут топор, рядом торчал нож. Харри осмотрелся по сторонам и пнул ногой снег. Ничего интересного. Ботинок на что-то наткнулся. Белая пустая пластмассовая катушка. Харри наклонился. Сбоку он нашел описание продукта. Десять метров марлевого бинта. Как он тут оказался?