— Друзья! Сегодня ночью произошло возмутительное событие. Двенадцать членов Гильдии, ведомые лично Главой, напали на Безгола и Ригольда. При этом, Безгол был захвачен, а Ригольд… вы видите сами.
Возмущенные выкрики, сочувствующие реплики. Хриплый возглас Леща:
— Безгол в Беларе?
Вопросительные взгляды, обращенные ко мне.
— В Беларе, — говорю я. По напряженным лицам понимаю, что голос мой звучит тихо, потому повторяю:
— В Беларе. Если еще жив.
Короткое обсуждение, яростная дискусия. Вывод: Король — сволочь. И снова все замолкают, выжидающе глядя на Зачинщика и на меня. Собираюсь продолжать, но Бенджи меня опережает.
Не подозревал даже, что Зачинщик столь блестящий оратор! Его речь завораживает. Он говорит о воровской гордости, о том, что нынче Гильдия больше напоминает баронское поместье, чем союз вольных людей. О том, что Король жестоко расправляется с каждым, кто проявляет малейшее несогласие. Приводит примеры, всем нам хорошо известные, но собранные вместе, производящие угнетающее впечатление. Напоминает о том, что никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, пока Гильдией правит Король.
Наверное, примерно так говорил первый из Маргонов, поднимая Леданию на освободительную войну во времена Империи. Не знаю, как остальные, а мне хотелось Королю глотку не перерезать даже, зубами порвать.
На лице Джоя ярость.
На лице Джоя ярость. Угорь застыл каменным изваянием, сжимая в руке нетронутую чашу вина. Соль тискает рукоять ножа, на губах — холодная усмешка. Крыса-Джеф и Тень-Оборо разомкнули объятия, в глазах обоих — неприкрытая ярость. Увалень Сазан теребит перчатку на правой руке. Лещ…
— Я правильно понял тебя, Зачинщик? Ты предлагаешь сместить Короля?
Голос Леща сух и холоден. Ни тени эмоций, такое впечатление, что речь Бенджамина его и не зацепила вовсе. Кусок льда, да и только.
— Безгол — мой друг, — голос Зачинщика дрогнул. — И Королю я его не отдам.
Все. Слово сказано. Если хоть один дрогнет, остальным не жить. Покушения на свою власть Король не простит никому. Сердце бьется прерывисто, то выдает барабнную дробь степных кочевников, то застывает в ожидании чуда.
— Опасно, — говорит Господин Осторожность. И я понимаю, что он совсем не против смещения Короля. Просто не уверен в успехе… и хочет, чтобы его убедили.
А Зачинщик уговаривать не собирается.
— Да, опасно. И что? — с вызовом отвечает он.
Джой согласно кивает. Кто ищет спокойной жизни, в Гильдию не идет. Игрок уже готов рискнуть, пламя азарта бушует внутри его. Он — с нами, что бы там не решили остальные.
— Мы с Безголом друзья, — напоминает Лещ. — Но…
— Так докажи свою дружбу, — Зачинщик обрывает его на полуслове. Его, живую легенду Гильдии! И никто из присутствующих не одергивает Бенджамина. Потому что не годится легенде осторожничать. Тем более, живой.
Угорь поднимает чашу и делает большой глоток. Демонстративно, напоказ.
— За Безгола!
— За Безгола! — подхватывает Соль, а Джой довольно ухмыляется.
Беру со стола чашу, рука дрожит, дорогое вино льется через край, пачкая белоснежную скатерть. Оборо оставляет Джефа, забирает у меня чашу. Перед тем, как поднести ее к моим губам, она делает глоток:
— За Безгола!
Джеф пожимает плечами и делает большой глоток. Молча. Тень сказала и за него тоже.
Отпиваю вина, пристально смотрю на Леща. Тот в сомнении. Не высказался пока только он, да еще Сазан, но тот всегда был тугодумом.
— Кто будет новым Главой? — задает вопрос Лещ. Джой презрительно щурится, его эти соображения не волнуют. Да кто угодно — какая, к Блину, разница?
— Достойных кандидатов два, — не торопясь, отвечает Зачинщик. — Ты и Безгол. Думаю, этот вопрос вы спокойно утрясете между собой. Без крови, без драки.
— Я тоже так считаю, — по губам Леща скользит улыбка, неуместная, как змея среди зимы. Он встает, поднимает чашу, словно салютуя присутствующим:
— За Безгола!
С трудом сдерживаю слезы. Нам удалось! Спасибо тебе, Зачинщик!
— Сазан? — вопрошает Бенджамин последнего из заговорщиков.
— Я что? Я Безгола знаю, Безгол — хороший. За Безгола!
— Предлагаю круговую, — глаза Джоя сверкают. — Поклянемся на крови, как положено по обычаю Гильдии.
Бенджамин кивает, берет большую чашу, наполняет виом из кувшина. На правах хозяина, протягивает Лещу, как старшему. Тот делает глоток, обнажает запястье, делает неглубокий надрез. Кровь мешается с вином.
— Клянусь вызволить нашего брата или отомстить за него!
Следующий — Соль.
— Кровью своей клянусь и этим вином!
Джеф и Оборо.
— Кровью своей клянусь и этим вином!
Джеф и Оборо. Святой Лакки, да могут они хоть сейчас не целоваться?
— Клянусь… клянусь своей кровью и этим вином! — звучат в унисон два голоса.
Чаша доходит до меня. С трудом поднимаюсь, обвожу глазами всех присутствующих.
— Кровью своей клянусь и этим вином! — интересно, а кровь во мне еше осталась? Ладно, для такого дела не жалко. Ножом надрезаю забинтованное запястье, несколько капель крови скатываются в чашу. Делаю глоток, передаю чашу дальше.
— Клянусь своей кровью и этим вином!
— Клянусь!
— Клянусь!
— Клянусь!
— Весь город сошел с ума, — констатировала Томагавка. — Все ищут какого-то доппельгангера. В связи с чем лавки не работают, так как продавцы наперегонки с потенциальными покупателями рванули к королевской статуе на Королевской же площади.