Нет, ну это уже просто свинство. Нарваться на городской патруль, когда дело уже позади! И нечего на судьбу пенять, сам виноват, расслабился, забыл об осторожности. Сам теперь и выкручивайся, как умеешь. И не дай Творец, если покажусь подозрительным. Обыщут, найдут скипетр и весь мой арсенал воровской, и в крысятню потащат, клопов кормить до суда. А бежать некуда, и оружие достать не успею…
Смотрю на стражей мутными глазами.
— Братцы, — умоляю пропитым голосом. — Дайте хлебнуть чего-нибудь…
И перегарчиком на них дышу невзначай. Стражи морщатся, рожи отворачивают.
— Колбасит с утреца? — сочувственно спрашивает тот, что постарше.
Оглядываюсь по сторонам.
— Блин, и правда утро! Куда время девалось… Что за улица-то хоть?
— Ну ты, Блин, даешь! — восхищенно говорит молодой. — Сентябрьский бульвар это. Ты сам-то где живешь?
Вопрос игнорирую. Тут можно погореть, назовешь район, а кто-нибудь из них как раз в нем и обитает.
— Эк меня занесло! Дааа, погуляяяяли!
Лица смягчаются, остатки подозрения улетучиваются. Да, погуляли — с кем не бывает.
Да, погуляли — с кем не бывает. Тут сочувствовать в пору, а не подозревать.
— Деньги-то не украли? — участливо спрашивает тот что постарше. — Ворья развелось…
— А я помню, сколько у меня было? — отвечаю. — Вытащили, сам ли пропил — какая теперь разница?
Хохотнули снисходительно. В самом деле, разницы нет. По роже видно, сам пропил до последнего пальца, хоть воров искать не требует, стражу не напрягает. Славный малый, чем бы ему помочь…
— До дома-то доберешься? — спрашивает молодой сочувственно. — Или довести?
Угу. Довести. Прямо на хазу к Королю. То-то братва обрадуется!
— Дойду, — говорю уверенно. — Я отоспался уже. Башка вот только болит, и не помню ни хрена. Я хоть за бабами с топором не гонялся?
Хохотнули весело. А что над таким непутевым не посмеяться?
— Если тещу мою зарубил, я тебе сам пива поднесу, — ухмыляется старший.
— Твоя теща его б сама отоварила, — скалит зубы молодой.
— Пойду я, ребята, — морщусь словно от боли. — Если пива не найду, сдохну ведь…
— Давай, бедолага, — напутствует старший. — Постучись к старому Фельду, он ранняя пташка, ковш нальет. Хотя куда там, у тебя ж ни пальца в кармане. На вот, похмелись.
Монету мне протягивает. Хочется визжать от восторга, надо же, стражи вора пивом угощают! Приду в тошниловку нашу, обязательно пропью эту денежку, да еще объявлю, на чьи пью. Ох, и ухохочемся…
— Благодарствую, — говорю. — Дай Творец вам удачи.
Иду прочь. Ноги словно без костей, мягкие и непослушные. Скорее бы добрести. Завалиться на кровать и уснуть. Тяжело быть вором…
«Ты это сам выбрал», — дает о себе знать Шепот Удачи. Да, выбрал, мысленно отвечаю я, потому что жрать было нечего, и работы не найти. Так ворами и становятся, а не из страсти к наживе. От безысходности.
«Хоть себе-то не ври, — усмехается Шепот Удачи. — В воры идут те, кто не любит работать, те, кто не умеет работать. Скажешь, нет?» Скажу. Они и в стражники идут, и в нищие… и в чиновники. Вором стать, это смелость иметь надо.
«Не смелость, а азарт, — поправляет Шепот. — В чем-то ты прав, азартные как раз и становятся ворами, игроками и кладоискателями». Не знаю. Но если Творец не дал мне таланта мага и силы воина, а дал чуткие пальцы, острый слух и быстрые ноги, то кем еще мне быть?
«Менестрелем», — ехидно шепчет Голос и умолкает в моем сознании. Я улыбаюсь. Менестрелем, это да, здорово. Может, в другой жизни…
Ковыляю через весь город, устало прихрамывая. Торжества нет, наслаждения победой — тоже. Только усталость и опустошенность. Утро — не мое время.
В голову упорно лезут тревожные мысли. Герцог ведь так дело не оставит, таких вещей не прощают. Очень скоро стража засуетится, забегает, и пойдет облава по тайным местечкам во всей Беларе. Надо на время скрыться из вида, уйти на дно…
Я останавливаюсь. Вот здесь я и буду отсиживаться следующие несколько дней. В грязном кабаке с метким названием «Дно»…
Глава III
Звезды! Испокон века человечество любуется ими, раскрыв от восхищения рты. Тысячи лет о них слагают стихи поэты, и вряд ли найдется хотя бы одна эльфийская песня, в которой совсем не упоминаются звезды. Гномы, никогда не покидавшие своих подземных городов, рассказывают о них легенды своим детям, и те с восторгом внимают сказкам о величайшем чуде вселенной.
Гномы, никогда не покидавшие своих подземных городов, рассказывают о них легенды своим детям, и те с восторгом внимают сказкам о величайшем чуде вселенной. И даже в гоблинском языке есть слово «звезды», при том, что слова «ложка», к примеру, в нем отсутствует. Глаза Ночи, Маяк Влюбленных, Слезы Творца, Дерьмо Беодла, Дар Тьмы — за тысячелетия люди придумали сотни прекрасных поэтических образов, не переставая восхищаться совершенством звезд…
Бол потряс головой. Звезды, мелькавшие перед глазами, гасли одна за другой. Он со стоном ощупал голову на предмет сотрясения. Голова с готовностью отозвалась болью, мириады звезд снова закружили перед глазами.
— Похоже, братан, у тебя перелом головы, — поставил диагноз Боресвет. — В натуре, не поперло тебе децил, надо было перед веткой нагнуться. Ветку ты, конечно, сломал, но скажу тебе без балды, проще, в натуре, ее объехать было.