Цирюльник бреет мне виски, снова ровняет, подбривает шею. Шиплю сквозь зубы, острая бритва слегка рассекает кожу. Цирюльник извиняется, вытирает кровь влажной тряпкой, прикладывает к порезу какую-то жгучую дрянь. Шиплю сквозь зубы, еще раз выслушиваю извинения. Ладно, горло не перерезал, и на том спасибо. Мастер обмахивает меня напудренной кисточкой, любуется творением своих рук. Я тоже мрачно смотрю в зеркало, привыкаю к новой физиономии.
— Ну, прям король вылитый, — умиленно говорит цирюльник. — С Вас, сударь, три пальца за услуги.
Расплачиваюсь. Вообще-то, он хорошо поработал. Король не король, а такое лицо любому барону под стать.
Выхожу на улицу, тут же возвращаюсь обратно. Кота забыл. Он, конечно, и без меня не пропадет, но обидится наверняка, разговаривать не будет дня три, а то и больше. Сигр смотрит на меня с укоризной, мол, как же ты мог, но прощает и ловко карабкается на плечо. Цирюльник смотрит, разинув рот. Да, брат, это тебе не бритвой по горлу, тут подход нужен.
На улице вечер. В общем-то, нормально. Как раз хватит времени, чтобы подготовиться и забрать Фрола. Одноглазый заявил, что может показать потайной ход во дворец, и у меня нет оснований сомневаться в его словах. В замок Фралов сумел же провести, а туда пробраться едва ли проще, чем во дворец Его Величества.
Весело шагаю по улице, прохожие как-то пристально вглядываются в мое лицо. А вот это уже лишнее. Да, понимаю, красивый я, но светиться резона нет. Набрасываю на голову капюшон плаща, скрывая лицо. Вот так-то лучше.
Привычным путем спускаюсь в катакомбы, считаю повороты. Вот и последний. Стягиваю капюшон, захожу на огонек.
Жилище Мастера Лиона освещает всего одна лампа. За столом сидит Фрол, и при свете этой самой лампы что-то пишет. Мастер Лион и Безгол отсутствуют, и это меня тревожит.
— Привет, — говорю Фролу. — А где все?
Тот оборачивается, прищуривает единственный глаз, я еще не ступил в круг света, он пытается меня разглядеть в темноте.
— Ты, Ригольд? — спрашивает неуверенно.
— Святой Лакки, — усмехаюсь я и подхожу ближе.
— Святой Лакки, — усмехаюсь я и подхожу ближе.
А вот этого я уже не ожидал. Лицо нищего стремительно бледнеет, единственный глаз наполняет столь безграничный ужас, что я останавливаюсь в нерешительности. Да что же здесь, Блин побери, творится?
Сигр спрыгивает с моего плеча, трется о ноги нищего. И вот это отчего-то приводит его в себя. Фрол облегченно вздыхает, отпускает судорожно сжатую рукоять ножа, чешет кота за ухом. Только бледность лица свидетельствует о только что пережитом ужасе, но и она постепенно исчезает.
— Да что с тобой? — не выдерживаю я.
— Призрака увидел, — серьезно говорит он и смотрит мне в глаза. Мол, не копай, тебе это все равно не нужно.
А может, и в самом деле призрака увидел. Очень даже похоже на то. Мне как-то тоже довелось, на всю жизнь запомнил. И вроде бы, нет в нем ничего такого страшного, ножом не замахивается, стражу не зовет, а такой ужас накатил, что я из окошка выпрыгнул вмиг, обо все на свете забыв. Как только ноги не сломал, до сих пор удивляюсь.
— Бывает, — соглашаюсь, подхожу ближе. — А ну, лихо одноглазое, колись, куда напарника моего вместе с магом подевал?
— По делам ушли, — туманно отвечает нищий, с интересом разглядывая мое новое лицо. — Голова подрядился кое-что достать для Мастера Лиона. Всякую магическую дребедень.
— Совсем рехнулись, — качаю головой. — Им и поодиночке-то лучше не ходить, а уж вместе… Либо шестерки Короля засветят, либо Петушиный Час на хвост сядет.
— Голова, он как, по-твоему, умный или дурак? — спрашивает нищий.
— До этого дня полагал, что умный, — сознаюсь я. Действительно, Безгол, при всей своей бесшабашности, дураком вовсе не был. Если уж сумел остаться живым при своих непростых отношениях с Гильдией.
— А Мастер Лион? — спрашивает Фрол, и я понимаю, куда он клонит. Мол, у ребят свои головы на плечах, да поумнее твоей, так что не дергайся, Ригольд, без тебя разберутся. Вообще-то, он прав. И что это меня вдруг занесло?
И тут меня осеняет. Оттого я волнуюсь, что нет у меня на всем белом свете людей роднее, чем эти двое бездельников. Они, да еще один странный нищий — вот и вся моя семья!
И от этого понимания мне делается не по себе. Безгол, понятно, он мой наставник, а это едва ли меньше, чем отец или мать. А вот остальные, как они-то вошли в мое сердце, в какой момент чужими быть перестали? Непривычно мне это, неуютно как-то. Тот же Безгол как учил — у вора близких нет. Кто может предать — предаст непременно, кто может подставить — обязательно подставит. Не сегодня, так завтра.
Фрол смотрит с сочувствием, будто мысли читает. А может, и в самом деле читает, от этого нищего всего ожидать можно.
— Ладно, собираться пора, — говорю нарочито грубо, чтобы разорвать соединившую нас невидимую нить понимания. Нищий кивает, берет со стола листок.
— Я тут нарисовал кое-что.
Вглядываюсь в его каракули… хотя какие там, к Блину, каракули! Так красиво не всякий писец напишет, а чертеж так вообще произведение искусства. Вроде фланской Статуи Рабства.
Я разглядываю чертеж, нищий поясняет то, что мне непонятно. Заодно выкладывает свой план ограбления королевской сокровищницы. Слушаю, удивленно качаю головой. Дворец он знает — куда там придворным!