О, теперь-то принц Алекиан познал сполна, что такое «проза жизни». Больше он никогда не поверит авторам романов, представляющим воинский поход чем-то романтичным и возвышенным. На самом деле это — скучнейшее занятие в Мире. Выступая две недели назад из ворот Гонзора во главе своей армии, принц мечтал о подвигах, схватках и приключениях. Вместо этого — уныние и тяготы походного быта, счета на фураж и солонину, на каждом привале — склоки между рыцарями, а единственное развлечение — игра в кости с оруженосцами.
Когда принц попытался свалить все нудные заботы на капитана ок-Икерна, тот внезапно воспротивился — «вашему высочеству необходимо вникнуть во все подробности самому и познать их на собственном опыте». А зачем тогда существуют офицеры гвардии, если нужно на собственном?.. И ради этого он расстался с Санеланой! Впрочем, ради Санеланы-то он и отправился в поход — и тем приятней, тем счастливей будет их встреча, когда он вернется с победой…
В дороге неоценимым попутчиком оказался один из вассалов Кадор-Манонга — сэр Питви ок-Логра, никогда не унывающий жизнерадостный толстяк. Однако и он сделался после штурма пограничной крепости мрачным и угрюмым. Правда, на то была веская причина — во время приступа он лишился глаза — стрела какого-то орка попала ему в щель забрала. Рассвирепевший рыцарь, едва ему наложили повязку, вновь ринулся в бой, совершив притом невозможное — руганью и угрозами он заставил волонтеров из Сантлака, спешившись, пойти на штурм (учитывая буйный и непокорный нрав этих дворян, такое деяние можно было смело приравнять к эпическому подвигу), а затем велел повесить захваченных в плен защитников укрепления, мстя за свое увечье. После этого сэр Питви ни разу не пошутил и не улыбнулся — им владела лишь жажда мести. Да и остроты Коклоса больше не веселили — шут обычно помалкивал, лишь изредка выдавая какую-нибудь тираду — скорее желчную, чем веселую. Гельда-колдун, поначалу показавшийся принцу интересным и значительным человеком (нужно учесть, что маг приложил немало усилий, дабы произвести такое впечатление — он надеялся, на худой конец, занять пост придворного мага в Гонзоре и старательно зарабатывал авторитет), также стал после первого сражения замкнут и нелюдим — он едва не потерял во время штурма своего последнего ученика — Конта находился рядом с тараном, обеспечивая «несгораемость» защитного навеса и был ранен стрелой едва ли не смертельно, так что его наставник неотлучно находился теперь с ним в обозе, прилагая все свои магические способности, чтобы спасти жизнь юноши, который внезапно стал ему необычайно дорог.
Да что там — после этой битвы всей армией овладело мрачное настроение — все ждали сражения с войском демона. И это сражение будет скорее всего нелегким и опасным — судя по первой схватке, так дорого обошедшейся победителям.
Да что там — после этой битвы всей армией овладело мрачное настроение — все ждали сражения с войском демона. И это сражение будет скорее всего нелегким и опасным — судя по первой схватке, так дорого обошедшейся победителям.
Наконец, на исходе третей недели похода (войско еле ползло, отягощенное обозом и многочисленным ополчением, непривычным к столь длительным переходам) дозорные доложили Алекиану, что его армия достигла первого альдийского поселения. Кадор-Манонг, подъехав поближе, процедил сквозь зубы:
— Это Гранлот — владение предателя. Сжечь бы его…
— Предателя? — переспросил Алекиан.
— Ну да, хозяин этого поместья служит у демона маршалом. Странно только, что он не защищает свою землю. Эй, ты, — обратился Кадор к гвардейцу, вернувшемуся из разведки, — пусть твои люди проверят все еще раз — нет ли там засады.
— А ну-ка полегче, принц, — осадил его капитан ок-Икерн, — если гвардеец сказал, что все спокойно — значит так оно и есть. Пора бы вам привыкнуть, что гвардия проводит разведку на совесть. И еще — потрудитесь впредь обращаться к моим людям повежливее!
— Ну-ну, господа, — вмешался Алекиан, — не нужно ссориться. Поберегите злость для врага. Скажите, капитан, что, по-вашему, нам надлежит сейчас сделать? Двигаться дальше или нет?
— Я думаю, что нам надо остановиться у этого замка. Подтянем обоз, дадим лошадям отдохнуть как следует — я полагаю, что вскоре мы встретим вражеские разъезды, если, конечно, они осмелятся предложить нам битву.
— А если не осмелятся?
— Если нет — то они, скорее всего, отдадут нам так же без боя все маленькие замки, а сами засядут в своей столице. Да, думаю, этот демон так и поступит — конницы у него маловато для битвы, а вот зато в обороне его орки дерутся упорно, Гангмар их побери! Тяжелая будет осада, а у нас припасов маловато. Да! Вот мой совет — станем лагерем у этого Гранлота и пополним запасы, а денька через три — двинемся на столицу.
Однако на следующий день разведчики принесли неожиданное известие — враг вызывал армию Гонзора на бой.
Десятью километрами юго-западнее Гонзора дозор обнаружил поле, на котором стоял «знак» — две скрещенные дубовые ветви на высоком шесте. Это был традиционный вызов, однако выполнен он был не совсем традиционным способом. Ветви было принято привязывать к столбу побегами плюща, либо ивы, либо какого-нибудь иного растения, но тут… Латник-гвардеец продемонстрировал собравшимся на совет военачальникам срубленную им верхушку «знака» (срубленная верхушка означала, что вызов получен) — дубовые ветви были прибиты к основанию ржавым гвоздем, на котором болталась веревка с петлей.