Теперь понятно, почему к профессору мало народу ходит.
— Профессор! — Гарнер возмущенно вскочил.
— Спокойно, — я ухватил приятеля за руку и посадил. — Господин профессор, вы всерьез полагаете, что я приду с таким делом без единого доказательства возможности преодоления барьера? — Я начал выкладывать из сумки инфокристаллы. — Вот заключение научного отдела Совета. Экспертиза проходила под руководством Дианы Гордон, вы не можете не знать ее. Вот краткое описание моего метода. Там же результаты опытов. И потом, я ведь готов оплатить этот проект полностью. Какая вам разница преодолеет корабль Барьер в результате или нет?
— Я не берусь за работу, которая не будет приносить пользу! — Профессор взял инфокристаллы и внимательно их изучил. Все это время Гарнер сидел как на иголках, постоянно пытаясь что-то сказать, но короткий взгляд Стэнфорда всякий раз заставлял его молчать.
— Надо же, девяносто восемь процентов. — Профессор положил кристаллы на стол. — Последней попытке давали восемьдесят шесть процентов успеха.
— Последней попытке давали восемьдесят шесть процентов успеха. Закончилось все аннигиляцией внутри Барьера.
— Мы не будем внутри Барьера. Вы же смотрели теоретические выкладки.
— Смотрел. — Профессор закрыл глаза и надолго замолчал. Я же уже и не рад был, что прибыл сюда.
— Он лучший конструктор, какого я только знаю, — протелепатировал мне Гарнер. Кажется, он сам сомневался, что правильно сделал, когда привел меня сюда.
Вдруг профессор поднялся. Махнул нам, чтобы мы сидели и направился к книжным шкафам. Пройдя вдоль них, он открыл один. Провел пальцем по корешкам книг. Замер на одной и достал. Не отходя от шкафа углубился в чтении.
— Проект подобных двигателей, — совершенно неожиданно заговорил он, — предлагали уже давно. Еще когда человечество только вышло в космос на первых гиперприводах, появились первые математические модели смещения слоев. Теоретически по ним выходило, что из пункта А в пункт Б можно переместиться почти мгновенно, поскольку самого перемещения как бы и нет. Правда дальше математики дело не пошло — технические возможности тогда этого не позволяли. Даже в эпоху имперской Земли такое перемещение оставалось мечтой. Потом уже эти теории стали считать просто разминкой для ума без возможности применения на практике. А вот про погружение в слои пространства… Это тоже разрабатывалось… в теории. Но связать воедино две работы не догадывались. Почему ты так сделал?
— Просто я подумал, что если Барьер нельзя пробить, то его можно попытаться обойти. Про слои я тогда уже читал. Вот и пришла в голову мысль, что физика Барьера, какова бы она ни была, не может поддерживаться во всех слоях, если даже в самом верхнем — гиперпространстве она существенно отличается от нашего.
— Что ж… логично. Пожалуй… твой проект первый, который внушает мне надежду.
Тут профессор не говоря ни слова, с книгой подмышкой вышел из комнаты. Хотя я уже начал привыкать к импульсивным действиям этого человека, но такое поведение меня немного шокировало. И хотя Гарнер уверил меня, что все в порядке, я ощущал себя тут совершенно лишним. Как-то не привык я, что хозяева вот так бросают гостей. Правда, оказалось, что это ненадолго. Профессор уже возвращался с кипой листов, которые он тут же разложил на столе.
— Вот. Тут все мои проекты межзвездных кораблей, что я когда-либо разрабатывал. Я следил за всеми новинками техники и каждый раз, вносил дополнения и что-то изменял. Все это сделано в свободное время. Кому нужны эти проекты в Солнечной? Каждый раз я искал идеальную конфигурацию корабля, потом приспосабливал ее под доступные технические средства.
Я честно попытался разобраться во всех этих линиях, цифрах и кругах. Но быстро понял бессмысленность попытки и следил за разговором уже без всякого интереса. А профессор рассказывал, как он думал об изменениях, что бы он добавил, а что оставил бы от прошлых кораблей. Гарнер слушал внимательно, от восторга даже рот приоткрыл. Похоже, он даже что-то понимал во всех тех терминах, что сыпал Стэнфорд.
— Я об этом не думал! — вдруг воскликнул он. — Я полагал, что важно синхронизировать энергию от разных блоков…
— Конечно, важно! Еще как важно! Но корабль обязан не только летать, но быть защищенным.
Я откинулся на спинку кресла, уперся подбородком о руку и со скучающим видом стал слушать все эти рассуждения, пытаясь понять хоть что-нибудь в них. А профессор даже изменился. И куда его суровость делась? Раньше у него одежда сидела идеально, словно на нем и гладили ее.
Сейчас же волосы чуть ли не дыбом стояли, куртка сбилась. Но вот он замолчал и все моментально пришло в норму. Опять передо мной сидел идеально одетый господин.
— Так вы беретесь за мой заказ? — задал я главный вопрос, даже не делая вид, что понял из предыдущего разговора хоть что-нибудь. — Или вы предлагаете мне старый проект?
— Старый проект? — Стэнфорд недоуменно глянул на листы на столе. Потом махнул рукой и те моментально вспыхнули. Я моргнул. Гарнер с криком кинулся их тушить, но профессор жестом его удержал. — Ты используешь совсем другие принципы. Движение, жизнеобеспечение, в конце концов даже одна возможность погружения в слои ставит совершенно другие задачи перед конструктором. Здесь все надо начинать с нуля.