Как бы то ни было, Теплов был недоволен, что видно из писем его к уехавшему Панину. От 29 августа он писал: «Того момента, как вы поехали, я,
потуживши о вашем отъезде с любезною нашею княгинею (Дашковою), пошел к е. в. и имел счастие подать ваше запечатанное письмо. Ее в ство,
прочитавши оное, думая, что материя мне письма вашего известна, сказать изволила: я не знаю, где тот указ, вить де есть у тебя черный, принеси
мне копию! Услышавши от меня, что содержания письма не знаю и что, о каком указе изволит говорить, я разуметь не могу, тогда изволила сказать: о
Неплюеве. Это было поутру до обедни. Пополудни в 3 1/2 часа я принес вторично чисто переписанный и подал ее в ству, после чего изволила мне
показать одну резолюцию своеручную на докладе, кажется, о Перфильеве, а подлинно не рассмотрел: нет ли де против языка ошибки? Я счастие имел об
одной только самой малой представить, впрочем, очень правильно написана была. Потом я о Тотлебене доложил, и ее в ство очень сожалеть изволила,
что запамятовала о нем, надобно де дело его до отъезда кончить; и когда я доложил, что в прежних делах сентенция оригинальная об Тотлебене
находится, то ее в ство повелеть мне изволила оную принести, с чем я и отошел. Скоро после того ее в ство прислать ко мне изволила Минихово
письмо с цедулкою и параллелями между порта Балтицкого и Ревельского с тем повелением, чтоб я, когда буду писать к в. п ству, то б оные отослал,
что я при сем и исполняю. Содержание письма Минихова показывает, что ее в ство для забавы. вам оное посылает. И подлинно экспрессии больше,
нежели все прежние, смеха достойны. К вечеру я подал сентенцию о Тотлебене. В заключение поговорим о княгине Дашковой, которая, кажется мне, в
большом горе после вашего отъезда. Я почти постоянно у нее. Дух ее, хотя и в беспокойстве обретающийся, порождает постоянно идеи, от которых я
рот разеваю. Наши уединенные беседы с сею дамою, добродетельною и разума исполненною, составляют единственное утешение для моего духа,
удрученного беспокойством. Я имел честь обедать с нею. Напитала она меня обильно. Моя одна порция составила бы четыре ваших обеда. Мы ужинали в
сообществе с княгинями Куракиною и Репниною. Смех содействовал много нашему пищеварению, тем более что наша любезная хозяйка подбавляла соли. Я
теряю терпение, но я привожу себе на память, что человек солидный не должен помрачать свою добродетель простыми предположениями и что два месяца
недостаточны, чтоб сказать, что имеешь довольно опытности при дворе. Императорский совет решит все. Когда я в Москве, то по крайней мере могу
сказать, что я ближе к моим украинским пенатам. Верно то, что не станут удерживать силою того, от кого хотят отделаться. Служить, не имея
доверенности государя, все равно что умирать от сухотки. Ради Бога, берегите ваше здоровье и успокойтесь от тех волнений в крови, которые
причинили вам дела петербургские. Это единственное средство для в. п ства, для княгини и для того, который всю свою жизнь не перестанет вас
любить» и проч.
1 сентября Теплов писал: «Ив. Ив. Неплюеву ее в ство вчерашнего вечера указ сама изволила отдать. Я прилагаю точную копию того, который подписан
для вашего прочтения, а притом и наш первый концепт, дабы вы изволили сами сличить, в чем состоит отмена. По моему мнению, различие главное
состоит в том, что прописка указа о Сенатской конторе выставлена, чем сей новый и укорочен. Впрочем, сила и содержание все прежнее оставлены, но
как всякий стилист любит больше себя автором видеть, нежели другого, то и тут во многом переправщик слова первые назад, а задние наперед
переставил и тем великую будто поправку нашего концепта доказал.
Гораздо труднее дать идею сочинению в его создании, чем переменять слова. Но
человек без кредита, как я, должен все проглатывать. Г. Елагин — мой друг, но я думаю, он сам признается, что не ему меня учить языку, тем
больше что его можите, которое вы найдете в указе вместо можете, служит убедительным доказательством моего честолюбия, которое не совсем
неуместно. Прилагаю манифест печатный о графе Алексее Петровиче Бестужеве. Оригинальный написан рукою, мне неизвестною. Все любопытствуют знать,
кем он сочинен, говоря, что очень хорошо составлен. Но так как я об этом ничего не знаю, то мне не трудно отвечать. Мой ответ: «Не знаю и первый
раз вижу и слышу» — заставляет некоторых думать, что вы его автор». Панин имел удовольствие узнать, что его представление о Неплюеве исполнено.
В назначенный день, 1 сентября, Екатерина выехала в Москву и 9 го числа остановилась в подмосковном селе гетмана Разумовского Петровском
(Разумовском), 11 го числа в Петровском собрались члены Синода и высшее духовенство, придворные дамы, кавалеры, генералитет и прочие знатные
обоего пола особы для поднесения всеподданнейших поздравлений. Первым выступил новгородский архиерей Димитрий как первый член Синода; не о
надеждах в будущем говорил оратор, он прославлял совершенный уже подвиг: «Се царствующий град Москва вместо возженных светильников с горящими
любовию сердцами усретает вожделенную матерь и государыню свою, преславная дела и заслуги отечеству и церкви показавшую. Гряди, защитница