подскарбий литовский, Мостовский — воевода поморский, Андрей Замойский — воевода иновроцлавский, Станислав Любомирский — стражник коронный. Эта
партия была сильна своим единством и, главное, тем, что Чарторыйские умели отыскивать людей даровитых и образованных; между последними особенно
выдавался Замойский, первый обративший внимание на необходимость улучшения участи сельского народонаселения. Относительно королевских выборов
Чарторыйские хотели провести одного из своих, чтоб тем легче осуществить свой преобразовательный план.
В челе другой партии стоял Ян Браницкий, великий гетман коронный; эта партия хотела выбора одного из саксонских принцев, а если бы это не
удалось, то самого Браницкого, рассчитывая на помощь Австрии и Франции. Эта партия была не прочь от реформ, лишь бы они были проведены не
Чарторыйскими.
Многочисленная партия без определенного политического характера сосредоточивалась около богачей Потоцких, но, несмотря на свою многочисленность,
эта партия не имела значения, не имея среди себя способных людей. В том же роде была партия, во главе которой находился князь Радзивилл, воевода
виленский, первый богач Литвы. Простотою и ласковостию обращения способный привлекать к себе толпу, Радзивилл ни по чему другому не был способен
руководить партиею: это был человек недалекий, совершенно необразованный и поддававшийся первому впечатлению; избалованный своим положением и
богатством, он не знал пределов своим порывистым желаниям, постоянно готов был предпринять насильственные меры.
Краковский воевода Вацлав Ржевуский, желавший умножения войска, но не позволявший и думать о каком нибудь нарушении священной польской старины,
находился по своим способностям во главе остатков прежней придворной саксонской партии, к которой принадлежали великий маршал коронный
Белинский, надворный маршал Мнишек, краковский епископ Солтык, каменецкий епископ Красинский.
Легко было понять, что на королевских выборах должна была взять верх та партия, которая отличалась наибольшею сплоченностию и считала между
своими членами наиболее способных людей, понимавших, что дело не обойдется без вмешательства чуждых держав, что от Франции и Австрии нечего
ждать ни помощи, ни помехи, что только Россия хочет и может провести своего кандидата. Такою партиею была партия Чарторыйских. Главное лицо в
республике во время междуцарствия, примас Владислав Любеньский, как ни старался сначала показывать свое беспристрастие, должен был пойти одною
дорогою с Чарторыйскими.
По смерти короля к Кейзерлингу приехал литовский гетман Масальский вместе с сыном своим, виленским епископом, с литовским референдарем и
генералом Сосновским. Они прямо спросили у посла, кого императрица имеет в виду при королевских выборах, ибо за того и они будут стоять: угодно
ли императрице видеть на польском престоле курфюрста саксонского или более желает Пяста и есть ли соглашение о Пясте с королем прусским?
Кейзерлинг отвечал, что императрица желает избрания Пяста и с прусским королем об этом соглашено, причем обещал сильную помощь всем тем, которые
как прямые дети отечества будут способствовать намерениям ее величества для собственного и отечества своего благополучия.
Тогда гости подали
промеморию, где говорилось, что для Литвы по причине наступающих сеймиков и созывательного сейма требуется 50000 червонных да для армии 20000
червонных; на избирательный сейм нужно 100000 червонных; этими деньгами они станут распоряжаться вместе с русскими друзьями, раздавать мелкому
шляхетству для приобретения большинства голосов. Уведомляя об этом свой двор, Кейзерлинг писал, что, по его мнению, так много денег им давать не
следует, хотя нет сомнения, что если русские друзья на созывательном сейме, где все определяется большинством голосов, одержат перевес, то этим
дело избрания облегчится.
Новый курфюрст саксонский объявил себя кандидатом на польский престол и писал к русской императрице, прося согласиться на его избрание, но
получил отказ. Кейзерлинг доносил от 17 ноября: «Из ответных вашего в ства грамот курфюрсту и курфюрстине саксонским ясно видно, как мало ваше
имп. в ство намерены способствовать им к достижению короны польской; несмотря на это, приверженцы их говорят, что хотя изъяснение русской
императрицы и не соответствует желанию саксонского двора, однако есть надежда еще приобресть согласие России ». Панин заметил на донесении: «В
подчерченных линейках и состоит, несумненно, вся настоящая саксонского двора и его союзников система, на которой они теперь работают». Екатерина
приписала тут же: «Тщетно льстятся».
Кейзерлинг имел свидание с гетманом Браницким, приче м объявил ему, что императрица отказала в помощи курфюрсту саксонскому и желает избрания
Пяста. Браницкий отвечал, что прославляет намерения императрицы, но желает, чтоб им не навязывали ни одного кандидата. На донесении об этом
Цейзерлинга Панин написал: «Самому, несумненно, хочется». Екатерина прибавила: «А я часто в неприятных хлопотах не желаю быть». Панин сделал еще
другое замечание: «Пускай он о своем кандидатстве работает: оно не опасно, лишь бы тем сделал шизму в партии саксонской и ее союзников. Граф