И, отшвырнув последний журнал, я решился.
— Если читатели способны в таком количестве поглощать модели
автомобилей, — сказал я себе, — им ничего не стоит проглотить таблетку
Чудодейственного Антибронхиального Чучулина Тэйта.
А потому, если вам случится встретить этот рассказ в печати, вы сразу
поймете, что бизнес есть бизнес и что когда Искусство слишком сильно
удаляется от Коммерции, ему потом приходится наддавать ходу.
Добавлю еще для очистки своей совести, что чучула в аптеках не
продается.
———————————————————-
1) — Коляска (испанск.)
Гнусный обманщик
Перевод под редакцией М. Лорие
Началась беда в Ларедо. Всему виной был Малыш Льяно, — свою привычку
убивать людей ему следовало бы ограничить мексиканцами. Но Малышу было за
двадцать лет, а на границе по Рио-Гранде в двадцать лет неприлично числить
за собой одних мексиканцев.
Произошло это в игорном доме старого Хусто Вальдо. Играли в покер, и не
все играющие были между собой друзьями, как это часто случается в местах,
куда люди приезжают издалека ловить на лету счастье. Спор разгорелся из-за
такого пустяка, как две дамы; и когда дым рассеялся, выяснилось, что Малыш
совершил неделикатный поступок, а его противник допустил промах. Мало того,
что незадачливый дуэлянт не был мексиканцем: он происходил из знатной семьи,
владевшей несколькими ранчо, был приблизительно одних лет с Малышом и имел
друзей и защитников. Оттого, что он дал промах, — его пуля пролетела всего
лишь в одной шестнадцатой дюйма от правого уха Малыша, — поступок более
меткого стрелка не стал деликатнее.
Малыш, у которого, по причине его репутации, несколько сомнительной
даже для границы, не было ни свиты, ни друзей, ни приспешников, решил, что
вполне совместимо с его неоспоримой храбростью произвести благоразумный
маневр, известный под названием «дать стрекача».
Мстители быстро собрались и пустились в погоню. Трое из них настигли
его в нескольких шагах от станции железной дороги. Малыш оглянулся, зубы его
обнажились в сверкающей, но невеселой улыбке, которая обычно предшествовала
его наглым и жестоким поступкам, и преследователи отступили, прежде чем он
успел хотя бы потянуться за револьвером.
Впрочем, в последней схватке Малыш не ощутил той мрачной жажды
убийства, которая так часто побуждала его к бою. Это была чисто случайная
ссора, вызванная картами и двумя-тремя не приемлемыми для джентльмена
эпитетами, которыми обменялись противники. Малышу скорее даже нравился
стройный, гордый, смуглый юноша, которого его пуля сразила в цвете лет. И
теперь ему больше не хотелось крови. Ему хотелось уйти подальше и выспаться
где-нибудь на солнце, лежа в траве и закрыв лицо носовым платком.
Малышу скорее даже нравился
стройный, гордый, смуглый юноша, которого его пуля сразила в цвете лет. И
теперь ему больше не хотелось крови. Ему хотелось уйти подальше и выспаться
где-нибудь на солнце, лежа в траве и закрыв лицо носовым платком. Даже
мексиканец мог безнаказанно попасться ему на глаза, пока он был в таком
настроении.
Малыш, не скрываясь, сел в пассажирский поезд и пять минут спустя уже
ехал на север. Но в Уэббе, в нескольких милях дальше, где поезд остановился,
чтобы принять пассажира, он решил отказаться от подобного способа бегства.
Впереди были станции с телеграфом, а Малыш недолюбливал электричество и пар.
Он предпочитал седло и шпоры.
Убитый им человек был ему незнаком. Но Малыш знал, что он был из лагеря
Коралитос на ранчо Хидальго; он также знал, что ковбои с этого ранчо, если
обидишь одного из них, мстят более свирепо, чем кровные враги в штате
Кентукки. Поэтому с мудростью, свойственной многим великим воителям, Малыш
решил отделить себя от возмездия лагеря Коралитос зарослями чапарраля и
кактусов возможно большей протяженности.
Около станции была лавка, а около лавки, среди вязов и мескитовых
кустов, стояли верховые лошади покупателей. Лошади большей частью лениво
дремали, опустив головы. Только одна из них, длинноногая, караковая, с
лебединой шеей, храпела и рыла землю копытом. Малыш вскочил на нее, сжал ее
коленями и слегка тронул хозяйской плеткой.
Если убийство дерзкого партнера несколько омрачило репутацию Малыша как
благонадежного гражданина, то этот последний его поступок покрыл его мрачным
плащом бесчестия. На границе по Рио-Гранде, если вы отнимаете у человека
жизнь, вы иногда отнимаете ерунду; но когда вы отнимаете у него лошадь, то
это потеря, от которой он действительно становится беднее и которая вас не
обогатит, — если вы будете пойманы. Теперь для Малыша возврата не было.
Сидя на горячем караковом коне, он был относительно спокоен. Он
проскакал галопом пять миль, потом перешел на ровную рысь — любимый аллюр
равнинных жителей — и повернул на северо-восток, по направлению к реке
Нуэсес. Он хорошо знал эту местность, извилистые глухие тропы в бесконечных
зарослях колючего кустарника и кактусов, лагери и одинокие ранчо, где можно
найти безопасный приют. Малыш все время держал путь на восток; он никогда не
видел океана, и ему пришла в голову мысль потрепать по гриве Мексиканский
залив — шаловливого жеребенка великой водной шири.
Таким образом, через три дня он стоял на берегу в Корпус-Кристи и
смотрел на легкую зыбь спокойного моря.
Капитан Бун со шкуны «Непоседа» стоял у своей шлюпки, качавшейся у
самого берега под охраной матроса. Он уже совсем собрался отчалить, как
вдруг обнаружил, что забыл захватить необходимую принадлежность своего
обихода — прессованный табак. Одного из матросов послали за этим забытым
грузом. Капитан в ожидании его расхаживал по песку, дожевывая остатки своего
карманного запаса.