Неприязнь ушла, но осадок остался. Усталость накапливалась, а работоспособность падала. Все трудней становилось сосредоточиться на прочитанном.
— Я туп как дерево. Надо менять методику, — повторил Болан и прислушался к собственному голосу.
Надо менять методику, — повторил Болан и прислушался к собственному голосу. — Я зарядку по утрам не делаю, — пожаловался он компу. Комп укоризненно промолчал.
Комп сообщил, что Шаллах приближается к экранному залу. На одном из экранов в маленьком окне было видно, как она идет по коридору. Два соседних окна показывали, как Артем и Бенедикт возятся с настройкой установки. Последние дни они работали очень напряженно. Буквально, сутками.
Болан сделал вид, что всматривается в формулы.
— Я не помешала? Есть свободная минутка?
— Конечно, есть, Шаллах. Присаживайся. — Болан вместе с креслом развернулся к ней и потер лицо ладонями. — Извини, устал очень.
— Я провела экспресс-обследование всех женщин. Можно, вас тоже обследую.
— А почему так официально? Мы же на «ты» перешли. Это долго?
— Нет, минут двадцать.
— Очень хорошо. Надо чуток развеяться. А то смотрю на экран и ничего не понимаю.
Драконочка присмотрелась к формулам.
— Теория нуль-т? Я тоже в ней ничего не понимаю. С этим к Темке. Пройдем в медицинский сектор.
Болан поплелся за ней в медицинский сектор, разделся и лег на холодный стол томографа. Шаллах, щелкая тумблерами, безостановочно болтала о том, что считается, что теорию нуль-т понимают во всем мире только два десятка драконов. Но она считает, что всего два: Командор и мама Лобасти. А мама Лобасти утверждает, что только Командор понимает, что там к чему. И вообще, незачем копаться в этой области физики. Есть знания, опасные для существования любой цивилизации. И это как раз такие. Странно, правда?
Успокоенный мыслью, что даже не все драконы разбираются в этой математике, Болан уснул прямо на столе томографа.
— … жесткий и холодный. Кушетка же есть!
Болан вздрогнул и проснулся.
— А? Все? Ну, я пойду.
— Совсем не интересно, чем кончилось обследование?
— А оно хорошим кончилось?
— Нет!
— Тогда не интересно.
— Ну так же нельзя! Руководитель группы должен хотя бы поинтересоваться здоровьем своих женщин.
— О, черт! Что-нибудь серьезное?
— Я дам сводку, а ты сам решай. Итак, руководитель группы. Болан. Сильнейшее переутомление. Скоро упадет и не встанет. Лидер группы Илина. Беременность. Нервное истощение. Постоянно находится на грани нервного срыва. Элита. Сильнейший стресс. Ее мучает какая-то идея фикс. Комплекс вины и все, что с этим связано. Магма. Беременность. Глубокая депрессия. Комплекс неполноценности, вызван травматическим уродством и чем-то еще. Четыре из девяти. Почти половина группы.
— Что с Илиной?
— Мне не говорит. Но она постоянно напряжена. Как будто каждую секунду ожидает нападения из-за угла. Я не знаю, в чем дело, но это опасно для плода. Может быть выкидыш.
— Я догадываюсь. А как остальные пятеро?
— Ну, за них беспокоиться не надо. Были бы на седьмом небе от счастья, если б не тревожились за Хоро и остальных. Петра тут за стенкой. Запустила спутник на низкую орбиту, теперь по фотоснимкам строит карту и сравнивает с вашим миром. Юлин что-то мастерит в мастерской. Ирави не вылезает из оранжереи. Беруна зубрит генную инженерию. А Шина жалуется, что на ее хрупкие плечи легли все заботы по дому.
— Спасибо, Шаллах. У меня сейчас несколько срочных дел.
Позднее поговорим.
— Лицо цивилизации, сучий потрох! — тихонько выругался он в коридоре. — Пол группы — психопаты.
Шаркая ногами по полу, брел по коридору, жалея себя и группу. Коридоры базы очень подходили для этого: бесконечно длинные, они позволяли очень многих пожалеть.
Ревность, — размышлял он. — Илина — ревность. Магма — нет, не из-за физиономии. Шаллах тут не права. Илиши она боится, вот в чем дело. Вины нет, но чувство вины перед Илиной есть. Тут понятно. С Литой что? Вот в чем вопрос…
Через полчаса он вышел из зала, оставив за спиной рыдающих, обнявшихся Магму и Илину. Кажется, все прошло как задумано. Довольно простая мысль — сменить у Илины парадигму восприятия. Считать Магму не конкуренткой, а дочерью. А потом подтолкнуть их друг к другу. А сколько нервов ушло. Пришлось довести до истерики обеих, чтоб искали защиты и сочувствия не у него, а друг в друге. Это после импринтинга-то. Теперь извиняться надо будет. Простят? Конечно, простят. На то и импринтинг. Тошно. Ладно, проехали. Теперь — Лита.
— Ты хреновато выглядишь, — приветствовала его старшая «тетушка».
— В зеркало посмотри.
— Смотрела. Чучело, — устало согласилась Элита.
— Тогда выкладывай.
— Боюсь я. За нашу родную планету боюсь.
— Я тоже. Поэтому мы и оказались здесь.
— Я драконов боюсь! Какой ты непонятливый.
Болан чуть не сел на пол. Подумал секунд пять, и все-таки сел. У стенки, скрестив ноги. Элиту усадил перед собой.
— Но раньше ты же не боялась.
— Ты пойми, сначала как было? Мы — разведчики в этом мире, Бенедикт — тоже разведчик. Его мир далеко, наш — вообще, неизвестно где. Встретились как два путника в центре пустыни. Радость встречи, взаимовыручка, и все такое прочее. А на деле оказалось, что отсюда до мира драконов — один шаг. Расстояние для них — ничто. Им домой попасть проще и быстрее, чем нам отсюда на лифте наверх подняться. А теперь они наш мир ищут.