— Вот как, оказывается, живут отказницы.
— Да, хорошего мало, — согласилась Илина. — Гони кредитку и объясняй, как найти твоего друга.
— Ты думаешь, он тебе поверит настолько, что отдаст все сбережения?
— Разумеется. Во-первых, я умная, загадочная, обаятельная. С хорошо подвешенным языком и умением мутить мозги. А во-вторых, ты напишешь ему записку.
Когда Илана ушла, Болан занялся осмотром дома. Этот дом мог стать его домом. Стандартные, безликие вещи. Как в гостиничном номере. Лишь в спальне на столике — фотография. Вручение наград победительницам конкурса красоты. Илина на бархатной подушечке подносит корону королеве. Вот интересно — одета как женщина. Хотя женщиной стала только вчера. Если припомнить, и одевалась всегда в спецодежду, одинаковую для женщин и девушек. Болан решил убрать фотографию в рюкзак. Заодно, сложить вещи как полагается. Высыпал все на пол. Вытащил из-под кровати рюкзак Илины и, запоминая, где что лежало, разложил вещи в другом конце комнаты. Вещи Илины отличались качеством, а укладка рюкзака — продуманностью. Был там даже маленький, но мощный портативный комп с радиомодемом — мечта любого хакера. Туристский нож явно изготовлен на заказ. Болан почесал в затылке, осмотрел свою кучу и начал сортировку. Лишнего оказалось много, а рюкзак значительно полегчал. Сумка вообще не понадобилась.
Сложив вещи, он занялся настольным компом. Комп вяло посопротивлялся, не желая пускать Болана в святая святых, но был быстро укрощен. Первым делом Болан слил в портативный комп информацию из настольного. Всю. Не глядя. Достал из кармана блок памяти своего компа, воткнул в настольный и тоже слил в портативный. Прикинул, сколько эта малявка может стоить. Получилось — половину годового заработка среднестатистического гражданина. Потом обратил внимание, что корпус представляет собой солнечную батарею, и умножил цифру на два. Илина была непростой девушкой.
— Разве я не молодец! — заявила Илина и кинула ему на живот кредитную карточку. Болан открыл глаза, прочитал имя.
— Тара?! Твоя подруга? Эта вредина?
— Эх ты, не разглядел. Тара — ежик. Снаружи колючки, а под ними — брюшко. Мягкое и ранимое. Это брюшко сейчас мчится ночным экспрессом, спасая твою бестолковую шкурку.
— Моя шкурка толковая! — заявил Болан. — Пока ты гуляла по ночному городу, моя шкурка укладывала вещи. Откуда у тебя такой комп?
— Со старой работы позаимствовала.
— Я слил в него информацию с твоего настольного.
— Там же защита…
— Разве? Ты считаешь простенький пароль защитой?
— Ну и какой у меня пароль? — прищурила глаза Илина.
— Не знаю. Я — мимо. И дальше.
Илина включила комп и убедилась, что Болан говорит правду. Потом обратила внимание на груду ненужных вещей на полу и устроила ревизию рюкзака Болана.
Осталась очень довольна. Пока она этим занималась, Болан откровенно любовался ее стройным, гибким телом.
— Какие у нас планы на завтра?
— Встаем в пять утра и двигаемся малой скоростью в сторону лесной зоны.
— Так рано? Давай встанем в семь и двинемся большой скоростью.
— На твоей улице за два дома от твоего стоит серый фургончик.
— Ну и что?
— Ничего. Только когда я работала в Департаменте имплантации, там заказали на заводе много-много серых фургончиков.
— Илина, ты сыпешь намеками. Что происходит? Что за монстр — этот Департамент имплантации?
— Хороший вопрос. Я все ждала, когда ты его задашь. Что происходит, ты знаешь. Наступает ледниковый период. Ты только не знаешь, когда он наступает.
— Через четыре тысячи витков.
— Нет, через девятьсот.
— Но во всех учебниках пишут…
— Чтобы успокоить население. Не беспокойся, кому надо, тот знает.
— А расчеты? А графики? Там же каждую цифру проверить можно.
— Ты проверял?
— Нет.
— Что такое альбедо знаешь?
— Я не астроном. Что-то, связанное со светимостью планет.
— Планеты не светятся. Они отражают солнечный свет. Слышал о коэффициенте отражения? Так вот, у снега и у чернозема он разный. Чем больше на планете будет снега, тем больше солнечной энергии отразится и уйдет обратно в космос. Во всех расчетах для публики доля поглощенной солнечной энергии берется константой. А она меняется. Убывает. Процесс похолодания развивается лавинообразно.
— Мать моя! Вот это номер! Жаль, я маленьким не помер!
— Смейся, смейся, хохмач. Попадешь в Департамент, останешься в памяти потомков навечно молодым. Думаешь, референдум почему провели? Добровольцы кончились. Дураков на свете много, но чтоб до такой степени — считанные единицы. Когда дураки кончились, перешли на преступников. Тех, которым вышка светит, но без психических отклонений. Этот контингент и сейчас идет. Но в основном — призывники. Вроде тебя. Желательно, холостые, но с хорошей наследственностью. — Илина замялась. — Болан, поклянись… м-м… Моей жизнью поклянись, что никому не расскажешь то, что сейчас услышишь.
— Ты такие страшные вещи говоришь, что я даже не знаю… По-моему, это должны все знать.
— Думаешь, наверху дураки и подонки сидят? Слышал — хорошо для вида, плохо для индивида? Это как раз о нашем случае. Мы — те самые индивиды, которым плохо. Но вид в целом имеет право кем-то пожертвовать ради самосохранения. Это биология. Аксиома!