Я ответил ему далеко не сразу.
25. МИЛОСЕРДИЕ АГИИ
Сначала я решил, что нет более страшного зрелища, чем вид нашей армии, растянувшейся на поверхности Урса. Вот она раскинулась перед нами, точно гирлянда, сверкая оружием и доспехами; крылатые анпиелы парили над ней почти на той же высоте, что и мы, кружась и взмывая в потоках утреннего ветра.
Потом перед моим взором предстала совсем уж необычная картина — армия асциан, водянисто?белая и серовато?черная масса, столь же неподвижная, сколь наша казалась текучей, но простиравшаяся до северного горизонта. Я шагнул вперед и вперил в нее изумленный взгляд.
— Могу показать их тебе поближе, — сказал Автарх. — Но ты увидишь только человеческие лица.
Я понял, что он испытывает меня, хоть и не знал — как.
— Что ж, покажи мне их.
Продвигаясь в конном строю шиавони и наблюдая за вводом в бой наших войск, я поражался, насколько беспомощными они выглядели в общей своей массе. Кавалерия накатывала и отступала, точно морская волна, которая обрушивается с сокрушительной силой, а потом подается назад немощной водицей, такой слабой, что не в силах удержать мышиное тельце, горсть песка, зачерпнутую ребенком. Даже сомкнувшие ряды пелтасты с их кристальными щитами смотрелись немногим более грозно, чем игрушечные солдатики на столе. Теперь же я убедился, как мощно выглядят неподвижные порядки противника, прямоугольники с боевыми машинами величиной с крепость, и сотни тысяч солдат, стоящих плечом к плечу.
Но благодаря экрану в центре панели управления я заглянул под забрала их шлемов, и вся эта мощь, вся непреклонность обернулись ужасом. В рядах пехоты были старики и дети, а также люди, показавшиеся мне идиотами. Почти у всех были те изможденные, безумные лица, что я видел накануне, и я вспомнил человека, который выбежал из строя и в предсмертной агонии метнул копье в небо. Я отвернулся от экрана.
Автарх рассмеялся, но сейчас в его смехе не было радости — унылый звук хлопающего на сильном ветру флага.
— Тебе приходилось наблюдать за самоубийством?
— Нет, — ответил я.
— Повезло. А я вот частенько вижу такое, когда слежу за ними. Оружие им выдают лишь прямо перед боем, и очень многие пользуются удобным случаем. Копьеносцы упирают приклады в мягкую землю, а потом стреляют себе в голову. Однажды я видел двух меченосцев — мужчину и женщину, которые заключили соглашение. Они пронзили друг другу животы и принялись считать, размахивая в такт левыми руками. Один… два… три… и упали замертво.
— Кто они такие?
Он бросил на меня странный взгляд.
— Я спросил, кто они, сьер. Знаю, что они — наши враги, живущие на севере в жарких странах и, по слухам, порабощенные Эребусом. Но все же, кто они такие?
— До этого момента я сомневался, что ты знаешь о своем неведении. Это так?
У меня почему?то пересохло в горле.
— Я никогда их раньше не видел до того, как попал в лазарет к Пелеринам. На юге война кажется такой далекой. Он кивнул.
— Мы, автархи, оттеснив их на север, освободили половину территории, которую они захватили, некогда отогнав нас на юг. А кто они, ты узнаешь в свое время… Главное, что ты хочешь это знать. — Он помолчал. — И те и другие могут быть нашими — обе армии, не только южная… Ты бы посоветовал мне взять обе? — Говоря это, он манипулировал рычагами на панели управления; флайер устремился вперед, задрав корму к небу и опустив нос к зеленой земле, будто желая выбросить нас на спорную территорию.
— Не понимаю, о чем идет речь, — признался я.
— Половина из того, что ты говоришь, неверно. Они пришли не из жарких стран севера, а с континента на экваторе. Но ты был прав, когда назвал их рабами Эребуса. Они считают себя союзниками тех, кто ожидает в пучине. В действительности Эребус и его союзники отдали бы их мне, если бы я отдал им наш юг. Отдал и тебя, и всех остальных.
Мне пришлось схватиться за спинку сиденья, чтобы не упасть на Автарха.
— Зачем ты говоришь мне все это?
Поклевав носом, наш флайер выровнялся, как игрушечный кораблик в пруду.
— Как ты вскоре неминуемо поймешь, другие уже чувствовали то, что тебе еще только предстоит.
Мне все не удавалось сформулировать вопрос, который я намеревался задать. Наконец я сказал:
— Ты обещал мне объяснить, зачем ты убил Теклу.
— Разве она не живет в Северьяне?
Стена без окон в моем сознании рухнула, обратившись в пыль. — Я умерла ! — закричал я, сам не понимая, что говорю, рока эти слова не слетели с моих губ.Автарх достал пистолет из?под приборной панели и, положив его на колени, обернулся ко мне.
— Тебе это не понадобится, сьер, — сказал я. — Я слишком слаб.
— В тебе есть поразительная способность к восстановлению… Я уже убедился в этом. Да, шатлены Теклы больше нет, если забыть, что она продолжает жить в тебе, и пусть вы неразлучны, вы все же оба одиноки. Тебя по?прежнему тянет к Доркас? Помнишь, ты рассказывал о ней, когда мы встретились во Второй Обители?
— Зачем ты убил Теклу?
— Я не убивал ее. Ошибочно думать, будто я — первопричина всех событий. Никто таковой не является… ни я, ни Эребус, ни кто?либо еще. Что же касается шатлены, ты — это она. Тебя публично взяли под стражу?