— Асциане — не люди.
— Я уже говорил тебе, что мой сосед — асцианин. По моим наблюдениям, вы ухаживаете за ним так же, как и за нами.
— А я тебе говорила, что мы помогаем и животным. Разве ты не знаешь, что человеческие существа могут потерять человечность?
— Ты говоришь о зоантропах? Я встречал их.
— Да, о них. Они сами добровольно отказались от всего человеческого. Существуют и другие, которые потеряли человеческие черты непредумышленно, часто по ошибке, считая, что они, наоборот, развивают свои качества или поднимаются до состояния более возвышенного, чем нам дано при рождении. А вот стряхнули с себя все человеческое.
Я подумал о Балдандерсе, который нырнул со стены своего замка в воды озера Диутурн.
— Но эти существа… они заслуживают нашего сочувствия.
— Животные тоже заслуживают сочувствия. Вот почему члены нашего Ордена заботятся о них. Но когда человек убивает животное — это не убийство.
Я сел и взял ее за руку, мне трудно было сдержать волнение, внезапно охватившее меня.
— Не думаешь ли ты, что если что?то, скажем, десница Миротворца, может исцелить человеческое существо, то на существа нечеловеческие эти чары не подействуют?
— Ты говоришь о Когте. Закрой рот, пожалуйста, ты смешишь меня своим видом, а мне нельзя смеяться на глазах у тех, кто не принадлежит Ордену.
— Значит, ты знаешь!
— Твоя сиделка рассказала мне об этом. Она назвала тебя безумцем, но не злобным. Она считает, что ты никому не причинишь вреда. По моей просьбе она посвятила меня в подробности. Якобы у тебя есть Коготь и иногда тебе удается вылечивать больных и даже оживлять мертвых.
— Ты тоже считаешь меня безумцем? Она улыбнулась и кивнула.
— Но почему? Неважно, что сообщила тебе Пелерина. Разве сегодня я сказал что?нибудь, что подтвердило бы ее подозрения?
— Быть может, дело не в безумии, а в каких?то чарах? По правде говоря, ты вообще ничего не сказал. Разве что самую малость. Но ты — это не один человек.
После этих слов она помолчала. Мне кажется, она ожидала возражений, но я не спешил с ответом.
— Что?то есть в твоем лице и в движениях. Кстати, ведь я до сих пор не знаю даже твоего имени. Сиделка мне не сказала.
— Северьян.
— А меня зовут Ава. Северьян — это одно из парных имен, не правда ли? Северьян и Севера. У тебя есть сестра?
— Не знаю. Если есть, то она — ведьма. Ава пропустила это мимо ушей.
— Как зовут ту, другую?
— Значит, ты знаешь, что это женщина.
— Да. Когда я раздавала еду, то на мгновение подумала, что одна из сестер?экзультанток пришла помогать мне. Я подняла глаза и увидела тебя. Сначала я замечала это боковым зрением. Но вот теперь, во время беседы я практически вижу ее, даже когда смотрю тебе прямо в глаза. Когда ты направляешь взгляд в одну сторону, то вдруг исчезаешь, и на твоем месте возникает высокая бледная женщина, позаимствовавшая твое лицо.
Только не говори, пожалуйста, что я слишком много пощусь. Это неправда. Да если б и было правдой, на этот раз дело в другом.
— Ее имя — Текла. Вспомни, что ты только что говорила о потери человечности. Ты хотела рассказать мне о ней? Ава покачала головой.
— Нет, но я хотела спросить тебя кое о чем. Здесь, в лазарете, был еще один пациент вроде тебя. Мне сказали, он пришел вместе с тобой.
— Ты говоришь о Милесе? Нет, его случай совсем иной. И я не стану о нем рассказывать. Либо он сам расскажет о себе, либо никто. А вот о себе я расскажу. Ты слыхала о пожирателях трупов?
— Ты не такой. Несколько недель назад у нас было три пленных повстанца. Так что я знаю, как они выглядят.
— Чем они отличаются от обычных людей?
— Они… — она с трудом подыскивала слова, — они не контролируют себя. Говорят сами с собой. Ну, конечно, многие люди сами с собой разговаривают, но эти видят то, чего не видят другие. Нет, ты не один из них.
— И все?таки ты заблуждаешься, — ответил я. И рассказал ей, не углубляясь в подробности, о банкете Водалуса.
— Тебя заставили, — проговорила она, когда я закончил. — Если бы ты стал противиться, они бы убили тебя.
— Не в том дело. Я пил альзабо. Я ел ее плоть. Сначала было противно, хотя я и любил ее. Она была во мне, я разделил ее жизнь, хоть она и была мертва. Я почти ощущал ее разложение. Но в первую ночь я видел ее во сне, то был чудесный сон. Погружаясь в воспоминания, я больше всего дорожу именно этим видением. А потом началось нечто ужасное. Иногда я, кажется, грезил наяву — те самые разговоры и странные взгляды, о которых ты говорила. Теперь и, похоже, надолго она вновь обрела жизнь, но существует внутри меня.
— Не думаю, что такое же испытывают и другие.
— Я тоже так не думаю, — признался я. — По крайней мере, судя по тому, что я о них слышал. На свете есть много такого, чего я не понимаю. То, что я сейчас рассказал, — одна из главных загадок.
Ава помолчала, потом широко раскрыла глаза.
— Тот Коготь, в который ты веришь, он и тогда был у тебя?
— Да, но я не знал, на что он способен. Он еще не действовал, то есть действовал, он воскресил женщину по имени Доркас, но я сам не понял, что произошло, откуда она вдруг появилась. Если бы я знал, то мог бы спасти Теклу, вернуть ее назад.
— Но ведь Коготь уже был у тебя? Я кивнул.