Я поклонился, как учили в Башне Сообразности, назвался сам и упомянул имя той, что послала меня. Потом добавил:
— А ты, сьер, анахорет из Последней Обители? Он кивнул.
— Я здесь последний из людей. Можешь называть меня Эш.
Он шагнул в сторону, жестом приглашая войти, потом повел меня в комнату в задней части дома, где из широкого окна открывался вид на долину, откуда я начал свое восхождение накануне вечером.
В комнате стояли деревянные стулья и деревянный стол. По углам стояли и висели металлические шкафы, тускло мерцавшие в неровном свете.
— Прошу прощения за бедную меблировку, — проговорил он. — Именно здесь я принимаю гостей, но они захаживают так редко, что я начал использовать гостиную в качестве кладовой.
— Когда живешь в уединении в столь затерянном месте, лучше казаться бедным, мастер Эш. Но эта комната не кажется бедной.
Я никак не подозревал, что это лицо способно улыбаться, и все же на нем появилась улыбка.
— Хочешь взглянуть на мои сокровища? Смотри! — Он поднялся, открыл один из ящиков шкафа и поднес свечу, чтобы осветить то, что было внутри. Там лежали квадратные ломти черствого хлеба и пакеты с сушеными финиками.
— Ты голоден? — спросил он, заметив выражение моего лица. — Эта пища не заколдована, если, конечно, ты опасаешься подобных вещей.
Мне стало неловко, потому что у меня еще оставалось немного еды, припасенной на обратную дорогу, но я все же сказал:
— Я не отказался бы от куска хлеба, если ты можешь поделиться.
Он дал мне полбуханки, уже нарезанной на ломти (и очень острым ножом), немного сыру, завернутого в серебристую бумагу, и сухого желтого вина.
— Маннеа — хорошая женщина, — сказал отшельник. — И ты, как мне кажется, хороший человек, из тех, которые сами не считают себя таковыми. Некоторые полагают, что это единственная разновидность хороших людей. Она думает, что я могу помочь тебе?
— Скорее наоборот — что я могу помочь тебе, мастер Эш. Армии Содружества отступают, и скоро война переместится в эти края, а вслед за ней и асциане.
Он снова улыбнулся.
— Люди, не имеющие тени, — так их еще называют. Это одно из многих имен — ошибочное, но в то же время очень точное. Что бы ты подумал, если бы асцианин сказал, что действительно не отбрасывает тени?
— Не знаю, никогда такого не слышал.
— Это старая история. Ты любишь старые истории? Ага, вижу, у тебя загорелись глаза. Жаль, что я не слишком хороший рассказчик. Вы называете своих врагов асцианами (они?то себя так, конечно, не называют), потому что ваши предки считали, будто они пришли с пояса Урса, где в полдень солнце находится прямо над головой. Правда состоит в том, что их родина лежит гораздо дальше на север. И все же они асциане. По легенде, сложенной на самой заре нашей цивилизации, один человек продал свою тень, и его стали гнать отовсюду, куда бы он ни пришел. Никто не желал верить, что он — человек.
Отхлебнув вина, я подумал об асцианском военнопленном, чья койка стояла рядом с моей.
— Что же, тот человек снова обрел свою тень, мастер Эш?
— Нет, но одно время он скитался вместе с другим человеком, не имевшим отражения.
Мастер Эш помолчал, потом добавил:
— Маннеа — хорошая женщина, и я хотел бы угодить тебе. Но я не могу уйти, а война никогда не настигнет меня, как бы там ни маршировали ее колонны.
— Может быть, тебе лучше пойти вместе со мной и успокоить шатлену?
— Этого я тоже не могу сделать.
Вот тогда я понял, что мне придется заставить его пойти со мной, но не видел причин немедленно прибегать к принуждению — завтра утром времени для этого будет достаточно. Я пожал плечами, будто отказываясь от дальнейших уговоров, и спросил:
— Могу ли я, по крайней мере, переночевать здесь? Я должен вернуться и доложить о твоем решении, но отсюда шагать лиг пятнадцать или даже больше, и прямо сейчас мне это не под силу.
И снова я увидел чуть заметную улыбку — такая порой играет на ликах, вырезанных из слоновой кости, когда при движении факел отбрасывает новые тени в уголках губ статуй.
— А я?то надеялся узнать от тебя, что нового в мире, — проговорил он. — Но, вижу, ты измотан. Пойдем со мной, когда закончишь ужинать, я провожу тебя до постели.
— Я не обучен светским манерам, мастер, но все же не настолько дурно воспитан, чтобы отправляться на боковую, когда хозяин желает продолжить беседу. Однако боюсь, что я не слишком много знаю. Судя по тому, что я слышал от соседей по палате, война продолжается и с каждым днем становится все более ожесточенной. К нам на помощь подходят легионы и полулегионы, а их подкрепления исчисляются целыми армиями, присылаемыми с севера. У них больше артиллерии, и потому мы больше рассчитываем на кавалерию, вооруженную копьями, которая более маневренна и успевает вступить в непосредственный контакт с противником до того, как он вводит в бон тяжелые орудия. За год у них прибавилось флайеров, хотя мы многие сбили. Автарх лично взял на себя командование и привел своих воинов из Обители Абсолюта. Но в то же время… — Я вновь пожал плечами и, замолчав, откусил кусок хлеба с сыром.
— Изучение войн всегда казалось мне наименее интересной областью истории. Но и здесь прослеживаются определенные закономерности. Когда в ходе длительного противостояния одна из сторон неожиданно усиливается, на это может быть три причины. Первая — сформировался новый военный союз. Отличаются ли солдаты этих новых армий от прежних?