Выслушав слова петуха, ангел и орел переглянулись.
— Панкреатор бесконечно далек от нас, — сказал наконец ангел. — Он бесконечно далек и от меня, хотя я летаю несравнимо выше, чем ты. Я угадываю его желания — никто не может поступать иначе.
Ангел снова раскрыл свою грудь и вернул на место дар перевоплощения. Потом он и орел улетели. Некоторое время их сопровождал предприимчивый гусь. Вот и все, конец истории».
Пока Мелито рассказывал, он лежал на спине и глядел на парусину над головой. Меня не покидало чувство, что он был слишком слаб даже для того, чтобы приподняться на локте. Остальные пациенты вели себя тихо и слушали его историю столь же внимательно, как и рассказ Хальварда.
— Прекрасно, — сказал я наконец. — Мне будет чрезвычайно трудно отдать предпочтение одному из рассказчиков. Если ты, Хальвард, и Фойла не возражаете, я бы сперва немного поразмыслил.
Фойла, которая сидела, обхватив колени руками и уперев в них подбородок, проговорила:
— Не нужно никому из них отдавать предпочтение. Конкурс еще не окончен.
Все встревоженно поглядели на нее.
— Объясню завтра, — пообещала она. — А пока, Северьян, не надо выбирать победителя. Но скажи, что ты думаешь об этой истории?
— Вот что я об этом думаю, — ворчливо перебил ее Хальвард. — Полагаю, Мелито пошел на ту самую хитрость, что приписывал мне. Он проигрывает при сравнении со мной, он не так силен, как я, поэтому и стремится вызвать женское сочувствие. Ловко придумано, маленький петушок.
Голос Мелито прозвучал слабо, совсем не так, как во время его рассказа о боевом петухе.
— Это худшая история из тех, что я знаю.
— Худшая? — удивился я. Слова Мелито поразили всех слушателей.
— Да, худшая. Эту глупую сказку мы рассказываем своим детям, которые не видят ничего, кроме уличной пыли, животных на ферме да неба над головой. Это же очевидно из каждого слова моей истории.
— Разве ты не хочешь победить в этом конкурсе, Мелито? — спросил Хальвард.
— Конечно, хочу. Но ты не любишь Фойлу так же сильно, как люблю ее я. Я готов умереть за обладание ею, но тем скорее я умру, чтобы не разочаровать ее. Если история, которую я только что рассказал, выиграет, тогда, значит, я никогда ее не разочарую, хотя бы своими рассказами. Я знаю тысячу историй гораздо лучше этой.
Хальвард встал, подошел к моей койке и, как за день до этого, сел в ногах. Я же, в свою очередь, опустил ноги на пол и устроился рядом с ним.
Хальвард встал, подошел к моей койке и, как за день до этого, сел в ногах. Я же, в свою очередь, опустил ноги на пол и устроился рядом с ним.
— То, что сказал Мелито, очень умно, — начал он. — Мелито вообще говорит умные вещи. Но тем не менее ты должен судить только по рассказанным историям, а не по тому, что мы якобы знаем, но не рассказываем. Я тоже припас много других историй. Зимние ночи в наших краях — самые долгие во всем Содружестве.
Я ответил, что, по желанию Фойлы, первой предложившей устроить конкурс и являвшейся главным призом, я пока что не стану определять победителя.
— Все, кто говорит по Правильному Мышлению, хорошо говорят, — неожиданно вступил в разговор асцианин. — В чем состоит превосходство одних учеников над другими? В умении говорить. Разумные ученики говорят по Правильному Мышлению разумно. Слушатель по интонации узнает, что они понимают. Благодаря особой речи разумных учеников Правильное Мышление переходит от одного к другому, как огонь при пожаре.
Думаю, никто из нас не подозревал, что асцианин прислушивается к нашей беседе. Поэтому мы даже слегка испугались, услышав его голос. Через минуту Фойла перевела:
— Он имеет в виду, что судить надо не по содержанию рассказа, а по тому, как оно передается. Не могу сказать, что я полностью согласна с его мнением, но что?то в этом есть.
— А я совершенно не согласен, — проворчал Хальвард. — Слушатели скоро устают от приемов рассказчика. Лучшее качество — это простота.
Все остальные тоже вступили в спор, и мы еще долго говорили об этом и о маленьком боевом петухе.
10. АВА
Пока я болел, я мало обращал внимания на тех, кто приносил нам еду, но впоследствии они вставали в моей памяти очень ясно, как, собственно, все, что мне приходилось видеть. Однажды нас опекала Пелерина, та самая, с которой я беседовал минувшим вечером. В других случаях прислуживали бритоголовые рабы?мужчины или послушницы в коричневых одеяниях. В этот вечер, когда Мелито рассказывал нам свою историю, ужин принесла послушница, которую я прежде не видел, стройная сероглазая девушка. Я встал и помог ей разносить подносы с едой.
Когда мы закончили раздачу, она поблагодарила меня и сообщила:
— Ты здесь недолго пробудешь.
Я ответил, что у меня еще есть дела в лазарете и что пойти мне некуда.
— Тебя ждут в легионе. Если же твой легион расформировали, то тебя зачислят в другой боевой отряд.
— Я не солдат. Пришел на север, намереваясь завербоваться, но заболел, не успев поступить на военную службу.
— Мог бы подождать в своем родном городе. Мне говорили, что вербовщики разъезжают повсюду и бывают в каждом городке не реже двух раз в году.
— Мой родной город — Нессус. — Я заметил, что она улыбнулась. — Я уехал оттуда некоторое время назад, а сидеть где?нибудь и ждать целых полгода — это не по мне. Мне это даже и в голову не приходило. Ты тоже из Нессуса?