— Спасибо, — мрачно, без вежливой улыбки ответил я. — Я пошел…
— Возьмите с собой электрический фонарь, он может вам пригодиться, — сказал на прощанье Поспелов и вытащил из саквояжа очередное чудо технического прогресса, настоящий фонарь, правда, чудовищных размеров. Я поблагодарил, и мы разошлись.
Калитка оказалась запертой. Я осторожно покрутил кольцо, но щеколда с обратной стороны была чем-то закреплена и не поднялась. Оставалось одно — лезть через забор. Я обругал себя за расслабленность и непредусмотрительность и, расстегнув узкое пальто, легко вскарабкавшись по калитке, спрыгнул во двор. Первым делом я вытащил чеку, стопорившую щеколду, и приоткрыл калитку.
Первым делом я вытащил чеку, стопорившую щеколду, и приоткрыл калитку. После чего огляделся. От свежего снега во дворе было довольно светло. Флигель отстоял от забора метров на тридцать. Окна его были темны, а дорожка, ведущая к крыльцу, запорошена. Это был типичный домик для челяди, низкий и непрезентабельный. Вид у него, сколько можно было разглядеть, был нежилой. Во дворе ветра не было, было тихо и стало слышно, как снег скрипит под моими ногами. Я быстро проскочил просматриваемое пространство и спрятался в простенке между окнами. Усадьбе было много лет, скорее всего, она была отстроена после пожара 12 года. За это время «культурный слой» почвы поднялся, и окна оказались меньше, чем в метре шестидесяти от земли. Я прокрался к входным дверям и подергал ручку. Она оказалась заперта. Что делать дальше без инструмента, я не знал. Не стучаться же мне было и приглашать хозяина к разговору! У меня появилась мысль просто раздавить стекло и влезть в домик через окно. Однако, по зимнему времени рамы были двойные, и сделать это без шума было невозможно. Оставалось одно — заставить обитателей самих открыть дверь, а там уже действовать по разбойничьему «гоп-стопу» или как получится.
Мандраж у меня начал проходить, теперь я был занят решением конкретной задачи, а не распалял воображение тем, «что день грядущий мне готовит». Поэтому первым делом решил не торопиться и не пороть горячку. Сначала стоило рассмотреть все возможные варианты, а потом уже на что-то решаться. Я начал осторожно продвигаться вокруг флигеля вдоль стен, пригибаясь, когда проходил мимо окон. Внутри дома было тихо и темно. На углу мне попалась перевернутая вверх дном дождевая бочка. Я покачал ее, она еще не успела вмерзнуть в землю и, на худой конец, могла послужить подставкой, если придется проникать в дом через окно. Через несколько шагов нужда в бочке отпала, я наткнулся на прислоненную к цоколю довольно длинную деревянную лестницу. Я осторожно встряхнул ее, сбрасывая снег. Теперь я совершенно спокойно мог влезть даже на крышу. Дойдя до угла флигеля я отошел от него по диагонали, чтобы меня нельзя было заметить из окон, и осмотрел крышу. Старинные строители не халтурили и не упрощали себе работу, На чердаке, как и положено, было слуховое окно, я прикинул, где лучше поставить лестницу, чтобы ее не заметили из дома и было легче добраться до чердачного окна.
Стараясь не шуметь, я подтащил лестницу к нужному месту. Установил нижнюю часть и, не торопясь, стараясь не шуметь, поднял ее. Здесь, во дворе, было так тихо, что все самые осторожные действия казались неловкими и громыхающими. Самым ответственным и трудным оказалось неслышно приставить верхний ее конец к крыше. Как я ни старался, снег предательски заскрипел, а потом и съехал с кромки прямо мне на голову, превратив меня в снеговика.
Я прижался к стене и застыл на месте. В доме по-прежнему царила мертвая тишина. Простояв несколько минут без движения, я подумал, что все обошлось, и, набравшись решимости, начал подниматься наверх. Место, на которое я поставил лестницу, оказалось выбрано правильно, и я без труда дотянулся до слухового окна. Оно, как несложно было предположить, оказалось заперто. Я пристроил мешавший электрический фонарь на плоском козырьке, вытащил из потайных ножен стилет и начал ковырять ставню. Она, как и весь дом, была ветхой от времени, так что вскоре удалось расковырять трухлявую древесину и просунуть лезвие внутрь. Пошурудив вслепую, я нащупал внутренний крючок и осторожно его поднял. Ставня со скрипом сама собой отворилась внутрь. Ни рамы, ни стекла за ней не было. Я спрятал нож, просунул голову внутрь чердака и включил фонарь. Желтый круг света осветил стропила, дощатый настил, стойки. Никакого обычного чердачного хлама здесь не было.
Само окно для меня было узко, тем более, что в карманах пальто топорщилась моя негабаритная артиллерия. Пришлось, стоя на лестнице, вытаскивать револьверы из карманов, опускать их внутрь, потом снять пальто и пиджак, только после этого я смог протиснуться внутрь.
Пришлось, стоя на лестнице, вытаскивать револьверы из карманов, опускать их внутрь, потом снять пальто и пиджак, только после этого я смог протиснуться внутрь.
На чердаке пахло старым, сухим деревом и под ногами предательски прогибались тонкие доски. Я нащупал ногой балку, к которой они были прибиты, и без риска провалиться пошел искать выход вниз. Фонарь мне здорово помог, чиркая спички, я бы провозился много дольше. Люк, ведущий вниз, был не заперт изнутри, и я легко его поднял. Вниз вела приставная лестница. Включать свет я не рискнул, нащупал ногой ступени и, стараясь не налегать на них всем весом, осторожно и мягко ступая, спустился вниз.