Против такого довода возразить было нечего, да и вправду, не бросать же было их одних в лесу. Не по-христиански…
«Тьфу», — подумал я, вот и привязалось выражение.
— Нужно подогнать сюда карету, — сказал Петр.
— Я с четырьмя лошадьми не справлюсь, — предупредил я мужика, — а ты еле ходишь…
— Это нам не за труд, ты не сумлевайся.
Петр тут же направился к возку. Я тем временем подобрал выпавший из руки убитого «кучера» никелированный наган с тремя нерастрелянными патронами и, чтобы не оставаться рядом с убитыми, поплелся следом за Петром. Мужик подождал меня, и мы пошли рядом.
— И чего людям не хватает? — рассуждал он. — Господа вроде чистые, сытые, а вот удумали смертоубийство, да сами же… Эх, грехи наши, — он перекрестился и потянулся было снять шапку, но мы и так были с непокрытыми головами. — Тому же тяте, чего не хватает? Исть-пить имеется, дети выросли, внуки пошли, живи себе да Бога хвали, ан, нет, все мало. Тоже ведь смертоубийство удумал. Эх, грехи наши тяжкие…
Глава 7
Татьяна Кирилловна, издали наблюдая за нашими неприглядными действиями, совсем замерзла, и когда мы наконец пустились в дальнейший путь, я закутал ее в свой полушубок. Петра удивляла такая забота о крестьянском парнишке, но он это никак это прокомментировал, только изредка пытливо вглядывался в лицо «святого отрока».
Самое противное и страшное осталось позади. Мы освободились от трупов, оставив их на произвол судьбы и лошадей. Возок со страшным грузом отправили в обратную сторону, сами же выехали на большак и, не спеша, преодолевали последние версты до имения Крыловых. Петр после второго сеанса экстрасенсорной терапии, которую я провел после наших «скорбных трудов», заметно взбодрился, и голова у него, по его словам, «гудеть, почитай, перестала».
Обсуждать случившееся никто не хотел, и мы ехали молча, каждый занятый своими невеселыми мысами. Татьяна Кирилловна от всех невзгод, свалившихся на ее юную, взбалмошную головку, пребывала в полушоковом состоянии. Я, наглотавшись адреналина, уже мечтал о тихом-мирном существовании, без стрельбы и погонь. Петр, как мне казалось, жалел не о своей ране или убитых боевиках, а о пристяжном Серке, брошенном в лесу. Так что у каждого было о чем подумать.
В полном молчании мы и въехали во двор имения. Я вылез из саней и помог выбраться Татьяне Кирилловне. Петр остался сидеть на козлах.
— Пойдем в дом, — пригласил я его, — тебя нужно перевязать.
— Оченно благодарны за заботу, — хмуро ответил он. — Только мы лучше поедем, и так станется…
— Кончай ломаться, — перебил я его, — заходи, отдохнешь, погреешься.
— Это уж благодарствуйте, но мы до дома поедем, — упрямо ответил он.
В это время на крыльцо начали выходить обитатели дома, и я не стал при них его уговаривать.
— Хорошо, как знаешь. На вот, возьми деньги за Серка, — сказал я и сунул ему в карман пачку его же рублей.
— Это лишнее. Мы вами и так благодарны, — поклонился он, но упрямиться не стал и деньги оставил.
— Прощевайте, господа хорошие.
— Прощай, может, еще когда-нибудь свидимся.
— Это уж как Бог даст, — ответил мужик и тронул лошадей.
Между тем с крыльца в одном сюртуке ко мне спускался Александр Иванович. Прабабушка Софья Аркадьевна и народница Наталья остались стоять в дверях.
— Алексей Григорьевич, голубчик, что случилось? Куда вы пропали?!
— Немного заплутался. Вот этот человек помог выбраться, — ответил я, указав вслед отъезжавшему Петру.
— А мы не знали, что и подумать, — то ли сердито, то ли взволнованно говорил Александр Иванович. — Несколько раз от Александры Михайловны приезжали нарочные справляться о вас.
— Так случилось, — неопределенно сказал я, — роковое стечение обстоятельств. А где Гутмахер с Ольгой?
— Они уехали в Москву, — вместо мужа ответила Софья Аркадьевна. — Ольге Глебовне непременно захотелось посмотреть вторую столицу.
Разговаривая, мы вошли в дом. Татьяна Кирилловна в своем крестьянском наряде не отставала от меня ни на шаг. Такое непосредственное поведение деревенского мальчика в барских покоях вызвало недоумение у хозяев, но из чувства такта никто не подал вида, что удивлен.
— Этот мальчик — толстовец, — поспешил я объяснить странное поведение девицы Раскиной. — Шел пешком в Ясную Поляну ко Льву Николаевичу, да чуть не замерз.
Раскрывать инкогнито Татьяны Кирилловны мне почему-то не захотелось, возможно, из опасения новых вопросов. Объясняться и тем более рассказывать, что с нами действительно произошло, я не собирался, Чтобы не ставить доброе семейство в двусмысленное положение. И вообще, мне следовало немедленно убраться отсюда подальше — мало ли какую еще пакость придумают борцы за народное дело.
Мы прошли в малую гостиную. Татьяна Кирилловна тут же с отсутствующим видом уселась в вольтеровское кресло. Теперь хозяева смотрели на девушку без удивления, а с интересом.
— Так как вам удалось заблудиться в такой близи от дома? — вновь вернулся к теме моего исчезновения хозяин.
Я не успел придумать правдоподобной версии и немного замялся, но потом догадался все свалить на национальный напиток:
— Кучер, шельма, был сильно пьян и завез не в ту сторону, а потом у нас поломался экипаж, и крестьянин, которого вы видели, помог вас найти.