Стражники наблюдали, затаив дыхание и прислушиваясь к тихому шипению. Что именно сейчас будет — никто не знал.
Взмах руками. Веер алых искр упал на доспехи мужчин, издавая низкий мелодичный стук при соприкосновении с металлом.
Все застыли. Парень, сжав зубы и насупившись, наблюдал, сам не зная, что именно только что сделал.
Из-за плеча высунулась заспанная рыжая морда и угрюмо всех осмотрела.
— И чего ждем? Пошли в город, я есть хочу.
— Сейчас, — напряженно. Сжимая кулаки и закусывая губу.
Еще минута молчания. Мимо пролетела птичка, радостно щебеча на лету.
— Я не понял, — ехидно, — ты что, решил заночевать у ворот?
— Нет.
— Тогда что?
— Жду, когда подействует заклинание.
Тихий хмык.
— Если ты про заклинание окаменения, то поздравляю. Оно уже подействовало. Пройдет к утру. Это, правда, на мой взгляд, слегка радикальный способ проникнуть в город, но эффективный, тут уж ничего не скажешь.
Сердце пропустило удар. Тупо пялюсь на не меняющих выражения лиц стражей. Хорт подошел и постучал пальцем по лбу бородача. Звук — будто и впрямь стучат по камню.
— Мм… Мурз…
— Да? — лениво зевая.
— А… как снять заклятие?
— Зачем?
— Ну. Я его, в некотором смысле, нечаянно наложил.
— Н-да? Тогда у тебя явный талант. Наложить трехступенчатое заклинание из разряда высшей магии, которая никогда не давалась Вирху, НЕЧАЯННО — это и впрямь круто. А теперь пошли, я есть хочу. И нет, расколдовывать я их не буду и тебе не советую. Мало ли что еще нечаянно вспомнишь.
Поворачиваюсь к Хорту, но тот уже целеустремленно шагает по городу, не оглядываясь на меня.
Вот зараза, блин.
Ладно, фиг с ними, со стражами. Надо догнать любовь всей своей жизни.
Остановились в первом попавшемся трактире. Котенок сказал, что заклинание окаменения еще и память за последние сутки стирает, так что искать нас будут вряд ли. Сердце отпустило, и я смогла наконец начать наслаждаться местной кухней.
Хорт заказал всего и сразу, после чего просто сидел и смотрел, как я ем. Пристально. Холодно. И с ненавистью.
Давлюсь колбасой.
— Э-э-э… Хорт.
— Да?
— Кх-кх. Ты не мог бы отвернуться? Я смущаюсь.
— Чего? — Это кот. Сидит посреди стола, по уши в сметане, и смотрит удивленно и непонимающе.
— Ну… когда меня так ненавидят, кусок как-то не лезет в горло.
Хорт хмыкнул и откинулся на стену, прикрыв глаза и сложив на груди руки.
— Теперь есть можешь? — спокойно и тихо.
Киваю, откусывая небольшой кусок от какой-то птицы. Не вовремя приходит на ум мысль об оплате. И чем я буду расплачиваться за трапезу? Жую, думаю. Мурз просит немного мяса — отдаю крылышко.
Н-да-а… проблемка.
— Господа откушали? — Хозяин — низенький коренастый гном — возник рядом, словно из ниоткуда. Смотрит, ждет, улыбается.
А я только-только успела дожевать последнюю ложку салата.
Как раз рылась в карманах, надеясь на чудом завалявшийся золотой. Это ж надо умудриться потерять полтысячи золотых! Хоть вешайся.
— Д-да, — киваю, медленно отодвигая тарелку и стараясь улыбаться не менее широко.
Котенок икал, сидя в плошке из-под сметаны.
— Что ж, хорошо. Счет сейчас оплатите?
— А что, можно потом? — наивно.
Улыбка хозяина подувяла.
— Нельзя, — все еще ласково.
— Тогда сейчас, — вякнул котенок.
Хорт даже глаза не открыл. Опять мне выпутываться.
— А… Вам повезло!
— Да?
— Да. Я — маг. И могу расплатиться кое-чем более ценным, чем презренное золото. — Стараюсь, чтобы голос не дрожал на слове «презренное».
Улыбка на лице хозяина таверны и вовсе сошла на нет. На меня смотрят угрюмо и крайне недружелюбно.
— То есть денег нет.
— Ну… волшебство — гораздо ценнее.
— Хм. Что ж. Ежели не врешь, то пошли со мной.
И меня больно схватили за волосы и куда-то с силой поволокли. Едва не рухнул, кое-как пробираясь между лавками с завсегдатаями, под веселый хохот последних. Котенок и Хорт остались сидеть на месте. И почему-то им никаких претензий выставлено не было? Вот так всегда: чуть чего — сразу я. Шишки собираю.
Мы поднялись на второй этаж, и меня чуть ли не пинком закинули в одну из комнат. Кое-как удержалась на ногах, выпрямившись и оглядываясь по сторонам.
Комнатка небольшая, освещена только двумя стоящими на тумбочке у кровати свечками. На полу и стенах — дорогие ковры. А из всей мебели — кровать, тумбочка и небольшой деревянный стул.
Я нахмурилась, не понимая, зачем меня сюда привели. Гном ткнул пальцем в кровать и хмуро рыкнул:
— Вылечишь ее, и выпущу вас всех. А нет… мои ребята быстро дурь из тебя выбьют.
— И из товарищей? — с надеждой.
Удивленный взгляд из-под густых бровей.
— Небось не звери, их не тронем. В конце концов, ел и врал, что маг, ты один.
Вспоминаю кота, вымазанного в сметане. Тяжело вздыхаю.
Так. Ладно, что там у нас?
Подхожу к кровати, склоняясь над покрывалом. На ней, под кучей одеял, лежит довольно хрупкий, болезненного вида ребенок. Девочка: бледная, дышит тяжело, глаза закрыты, а по лицу стекают прозрачные капли пота. Сажусь на край, осторожно касаясь пальцами ее лба.
Плохо. Сильный жар. И Мурза нет рядом.
— Что с ней?
Гном сжимает зубы и отрицательно качает головой:
— Уже пять лекарей приводил. Все пытались вылечить, да даже жар сбить не смогли. А последний — так и вовсе сказал, что завтра, дескать, помрет. — На отца страшно было смотреть.