— А сразу за Кольцевой, Настюха. Там определимся подробнее.
В этом было что-то не то чтобы новое, но неожиданно масштабное: Москва против всей России? Историей пахло от таких слов.
Она высвободила руку.
— Не больная — сама донесу.
Кольцевая действительно оказалась непривычно пустынной, как бы неживой. От большого магазина на областной стороне дороги отъезжали последние машины. Мысль — попроситься в одну из них, чтобы подбросили до Рублёвки, а там, может быть… — эта идея пришла слишком поздно, когда никаких колёс вблизи уже не оставалось. Настасья взглянула на часы. Ничего себе! Как-то быстро день пролетел. По ту сторону дороги уже кучковались люди, немного — десятка два с лишним. Один из них — видно, старшина местной самообороны — махнул рукой:
— Давайте сюда, присоединяйтесь.
Чуть позже он объяснил задачу. Образовавшейся таким образом группе предстояло контролировать пересечение Молодогвардейской улицы с МКАД. Глеб тут же возразил:
— Там же за кольцом нет продолжения — откуда же там кто возьмётся?
— Вот потому и возьмутся, — ответил старший. — Пересекут кольцо, и — по прямой до Рублёвского.
— А что — у начальства там охраны не хватает?
— Скорее всего, они там будут только отвлекать, а к центру прорываться станут совсем с другой стороны.
— Ну, придут они — мы что, с кулаками на них полезем?
— А что, — спросил старший, — ты так это совсем без оружия и пришёл?
Глеб ответил не сразу:
— Ну, не то чтобы совсем с пустыми руками… — и дёрнул плечом, на котором висел рюкзак.
— Вот и мы такие же умные, — заключил старший. — Значит, расположимся вон там — в зелени, дежурить у перекрёстка будем по четыре человека, остальным — отдыхать.
— И надолго это мы сюда? — поинтересовался один.
— Думаю, здешние, подмосковные, уже к ночи подойдут, но дотемна не полезут, выждут, пока всё стихнет. Главное — вовремя их заметить.
— Для этого, — сказал Глеб, — лучше дозор выставить за дорогой, на их стороне. Человек двух, больше не надо. Часа через два менять. Мы вот с Настюхой можем в первую смену засесть.
Кто-то ухмыльнулся, кто-то пожал плечами: хочешь лишней работы — давай, дело твоё…
— Дело полезное, — кивнул старшой. — Ладно, через два часа сменим. А если что заметите — в драку не лезьте, бегом сюда.
— Обязательно. Шагаем, Настя.
Настя подхватила сумку, и они пошли — не переходя на городскую территорию. Лишь метров через тридцать вышли на дорогу. Настя оглянулась: где-то там, в области, уже перебегали, приближаясь, люди.
— Ну, счастливо, Глеб, — сказала она весело. Он не очень удивился.
— Подколенки задрожали?
— Да нет. Свидание.
Она спустилась с Кольцевой, дошла до железной дороги и пошла вдоль неё, в полосе отчуждения, зная, что до Рублёвки дойдёт — а там кто-нибудь да подвезёт до искомого места.
Достала из сумки сотовый. Но трубка как умерла: ни слова, ни вздоха.
Смеркалось уже, а окна на московской стороне всё не загорались. Опять, значит, отключение?
Не везёт так не везёт.
3
Если бы можно было заранее представить, как обернётся первая демонстрация вместе с антидемонстрацией, Лаптев, пожалуй, ещё сто раз подумал бы, прежде чем организовать выход своих сторонников на улицу.
3
Если бы можно было заранее представить, как обернётся первая демонстрация вместе с антидемонстрацией, Лаптев, пожалуй, ещё сто раз подумал бы, прежде чем организовать выход своих сторонников на улицу. Но что сделано, то сделано, и теперь надо было быстро и продуктивно думать о том, как остановить начавшийся процесс — и так остановить, чтобы это никоим образом не походило на отступление, не говоря уже о капитуляции, но привело бы, напротив, к усилению его позиции. Что-то нужно было предпринять немедленно — что-то такое, что сразу показало бы всем, на чьей стороне сила и кто именно владеет будущим.
Сделать это следовало немедленно потому, что в ином случае уже и сама столица вышла бы из-под его контроля. Положение в главном городе страны ухудшалось с каждым часом. В Москву подавалось всё меньше энергии, район отключался за районом — якобы из-за выхода из строя очередной подстанции по причине крайнего износа оборудования и перегрузок. На самом же деле (как исправно доносили люди с мест) по большей части станции просто отключались по чьей-то команде — и это уже походило на самую настоящую блокаду. Не зря ведь большинство подстанций находилось не в городе, а на периферии. Срочные переговоры с руководителями Московской области ничего не дали: там лишь пожимали плечами, объясняя, что и сама область страдает от обесточивания не меньше города, а также напоминали о давних предупреждениях со стороны того же Чубайса, не к ночи будь помянут. Лаптев же сильно подозревал, что областное руководство не забыло столичных поползновений к объединению области со столицей и теперь отыгрывалось за тогдашнее волнение — или, во всяком случае, не мешало отыгрываться другим. Было ясно, что следующим этапом станет отсутствие воды: насосные станции останавливались, как только из сети исчезало промышленное напряжение. Нет воды — нет и канализации, и это означало, что город через считанные часы начнёт захлёбываться в собственных фекалиях. Городской транспорт уже замирал, угроза остановки метрополитена нависла уже над самой головой, и хотя бензин пока ещё был, но и его хватило бы на считанные дни, если не часы — как только прекратится подвоз, город можно будет считать парализованным. Ведь и продуктов на складах имелось — чего-то побольше, чего-то поменьше, но в общем и здесь счёт шёл на, в лучшем случае, неполную неделю. Оказавшись в таком положении, большинство москвичей вряд ли обратит свой праведный гнев на Кремль: в конце концов, Москвой правили мэр-губернатор и его люди. И в результате и те, кто осадил Москву, и те, кто оказался в ней осаждённым, объединят свои усилия — и пойдут на приступ мэрии. И предотвратить это можно будет лишь одним способом: снять блокаду, возобновить подачу энергии, восстановить подвоз продуктов — и тем самым вернуть столицу к нормальной жизни. И одновременно объяснять, говорить, кричать о том — кто на самом деле виноват в происходящем, кто стремится удушить столицу и ради чего. Если это удастся, замысел Кремля обернётся против него же и приведёт к полному проигрышу Ладкова в борьбе за высший пост в стране. И наоборот — покажет всем, всему миру, что именно он, Лаптев, способен успешно справляться даже и с самыми сложными ситуациями.