Но ему от Москвы и не нужно. Только туда.
Ну, наконец-то шоссе. А то стал уже уставать с отвычки.
Гущев встал на обочине, для устойчивости расставив ноги пошире. Вытянул руку с оттопыренным пальцем. Не первый, так второй возьмёт.
6
В первую очередь выступили и оказались в нужных местах, естественно, люди Подмосковья, не ближнего, давно уже оккупированного московскими разнокалиберными элитами и элитками, но дальнего, чей уровень жизни и обид был уже ближе к российскому, чем к столичному.
Ехали электричками и автотранспортом, кто на велосипедах, кто и вовсе на своих двоих. Но до города не доезжали. Скорее всего потому, что никто ещё не понимал — а что, собственно, нужно там делать? Не Кремль же штурмовать! Ни драки, ни тем более крови никто не хотел; и было это похоже, скорее всего, на демонстрацию 9-го января 1905 года в Петербурге, когда народ шёл к царю с наилучшими чувствами и намерениями.
Но кому-то наверху пришло в голову — вряд ли случайно, — что ещё до того, как подойдёт разгневанная Россия, предполагаемых защитников Москвы стоило подёргать за нервы, расшатывая их моральное состояние.
И для этого была использована самая радикальная возможность показать, у кого настоящая сила: поиграть с энергией. Как говорится, вырубить свет. Пока — лишь кое-где, в качестве предупреждения. Москва почти вся ещё светилась.
Вот почему Гущев сегодня не смог добраться до Москвы на поезде.
Однако, как он надеялся, ещё совершенно не находясь в курсе событий, ему удастся сделать это на первой же машине, чей водитель остановится перед его протянутой, как семафор, рукой.
Глава пятая
1
На дороге Гущева подобрали не сразу: с полдюжины машин промчалось в направлении Москвы, даже не замедлив хода; правда, в большинстве они и без него были полны — то ли люди возвращались в город семьями, то ли их успели остановить ещё раньше: поезда-то стояли, надо полагать, по всей линии, и многие вышли на шоссе куда раньше, чем он. Но, к счастью, какая-то невзрачная вывернулась на трассу из ближнего проселка, и в ней был лишь один мужик — за баранкой. Гущев с облегчением сел, спросив только: «Вы в Москву?». Тот кивнул. «До ближайшего метро подбросите — которое будет вам по дороге?» — «Ага», согласился водитель.
До метро он, однако, Гущева не довёз, как и вообще до Москвы. Потому что уже километров через восемь-девять пришлось остановиться: шоссе оказалось до последнего забитым стоящими машинами, пробка возникла не хуже чем в час пик где-нибудь на проспекте Мира или на Садовом.
Минут через пять стало понятно, что они тут в мышеловке: машины сзади продолжали прибывать. Ясным показалось и то — почему никто не ехал в обратном направлении: уже и вся встречная полоса шоссе была занята теми, кто, вероятно, пытался по ней объехать затор, но и они наткнулись на какое-то препятствие, оказавшееся непреодолимым. Из многих машин люди уже вышли — размяться, обменяться информацией, если она вообще имелась. Почти каждый вышедший тут же начинал звонить, скорее всего, в Москву — и безрезультатно: связи никакой не было. «Ничего удивительного, — так подумал Гущев, — без тока и сотовая не работает, тут рация пригодилась бы, но где же её возьмёшь? Да и с кем по ней свяжешься?»
Информация тем не менее приходила, хоть какая-то: из головы возникшего затора то и сё передавалось из уст в уста. И то, что сюда долетало — а судя по разговорам, затор начинался у самой Кольцевой, — было достаточно странным, даже неправдоподобным. Конечно, передаваясь на такое расстояние, что угодно могло исказиться до собственной противоположности, но всё же никак не могло быть чьей-то полной выдумкой, а в основе должно было оказаться верным. И вот по этим крупицам информации получалось, что дорога была просто перегорожена: то ли въезд в город закрыла милиция, то ли просто какая-то серьёзная группа людей, чтобы не сказать «толпа». И вроде бы у них с милицией, которая там действительно присутствует, идут какие-то переговоры, но какие и когда они могут закончиться и как — никто ничего сказать не может. То есть получалось, что засели тут основательно. Почти в чистом поле. И хотя время не зимнее, но провести тут ночь, хотя бы и короткую, никому не улыбалось. К тому же невольно начинало думаться: а что же в это время происходит в самой Москве? Вспоминались не столь уж давние, хотя, к счастью, и не из нашего опыта, события: толпа жжёт машины, громит магазины… Это в Европе было, культурной, а у нас если начнут, то магазинами не обойдутся, дойдёт, чего доброго, и до квартир… Зябко делалось на душе.
Стали уже возникать группы — из людей, понятно, не тех, чьи машины тут стояли (кто же бросит машину на шоссе!), а из попутчиков — или же, если то была семья, кто-то оставался при транспортном средстве, а остальные собирались в путь. И в самом деле: не за два, так за три часа до города можно было добраться и пешком — ну, а там…
«А что, собственно, там? — спросил себя Гущев. — На самом-то деле ведь никакого метро не будет — раз напряжения нет. А пешком добираться до дому, если даже сил хватит, — это дойдёшь завтра к обеду. Нет, надо как-то по-другому…»