Но Лосев поднятой руки не опустил, а пока комдив набирал в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить свой вопросник, успел вставить:
— Постой. Все ответы у меня есть, но перед ними — пара вопросов. Скажи: как в дивизии с дедовщиной?
— С де… А откуда ей у меня взяться? В дивизии внуков нет, живём без призывного контингента, все — на контрактах, ваше же управление комплектования прекрасно в курсе…
— Хотел лично от тебя услышать. Второй вопрос: какая часть личного состава занята на строительстве дач для начальства, подходов к ним, сиречь дорог, вскапыванием огородов там же — ну, и так далее? Четверть? Треть?
— Ты что — с Луны?.. Какие дачи, кому? Мы тут и так все на даче живём три года уже. На подсобке — конечно, копают, полное сельское хозяйство, не помирать же с голода.
— Вот именно. Дальше: сколько людей подрабатывает налево в ущерб боевой подготовке? Сколько оружия, снаряжения, топлива, обмундирования продаётся на сторону?
— Ну, Викторович, ты меня удивляешь просто. Где здесь подрабатывать? На чём? Продавать? Здесь войсковая часть, товарищ полковник, армия, а не ярмарка!
— Вот именно, — проговорил Лосев с явным удовлетворением. — А вот прослужил бы ты эти годы там, где я, и стал бы, как и я, порой себя спрашивать: да точно ли это армия? Или — труп её? А ведь не зря говорится: какова армия, таково и государство.
— Или наоборот: каково государство…
— Что в лоб, что по лбу. А знаешь, почему?
— Интересуюсь услышать.
— Да потому, что сильная, боеспособная современная армия власти не нужна.
По какой причине? Власти она опасна, власть её боится. Вся мировая история, с Рима начиная, если только не с Египта, полна примерами: если власть слаба и в государстве начинается бардак, кто перехватывает эту власть и наводит порядок? Она, армия. Поэтому сильная армия нужна сильной власти, а не хилой. Товарищу Сталину сильная армия была нужна — он её контролировал, и она, в войну, по сути, уничтоженная, при нём быстро возродилась. Наши отцы тогда служили, и хорошо служили. Ещё Брежневу была нужна — не столько потому, что он был силён, просто он в душе сам был воякой и к армии питал слабость бровеносный маршал. А сейчас сколько бы ни говорили о реформах и всём таком, никто всерьёз в сильной армии не заинтересован. И того, что у нас есть, не очень хватает даже на местные конфликты. Зато власть спокойна: эта армия ей не соперница. Так вот. Стоял бы ты эти три года в рыночных условиях — и у тебя была бы такая же картина: знаешь, разложение — процесс быстрый. А тут ты был как бы законсервирован. И в результате мы имеем хотя бы одно, пусть в меру недоснабжённое, но всё же несомненно боеспособное соединение. Вот для чего и зачем ты здесь. И вот по какой причине тебя сейчас передислоцируют: похоже, пришла пора.
— Дмитрий Прокофьевич подумал и принял решение?
— Сам главком подписал.
А кто принял — не суть важно. Любимый министр нашего брата, полковников, не очень жалует. Говорит — самая неустойчивая группа. Мол, генералы везде ведут себя солидно и вообще правильно, хоть в Думе, в Совете Федерации, куда ни поставь. А у полковников, дескать, всё ветры в голове гуляют, всё им охота сразу если не в президенты, то хоть в министры выскочить. Однако же в Генштабе все решения разрабатываются, а значит, принимаются на уровне не выше полковника, и реализуются — тоже, если полковники захотят, а не захотят — так и не реализуется. Подписал распоряжение начальник Генштаба, как ты видел, готовили его мы — твой покорный слуга в том числе. Участие в летних учениях на европейском театре.
— Настоящий смысл передислокации — в чём? Или повоюем — и снова сюда?
— Вопросы, дорогой комдив, будем решать по мере их возникновения. А сейчас у тебя задача одна: перебросить дивизию в назначенную точку в указанный срок.
— Жёсткий срок, надо сказать. Собраться нам недолго, а продвигаться как? Пешим порядком? А горючее? У нас его — хорошо, если одна заправка на круг по дивизии.
— Значит, так. Тебе надо добраться до магистрали, оттуда всё будет организовано военными перевозками до места. Горючего подбросим, но не очень много. Тылы твои могут обождать немного, с ними потом будет проще.
— Потом? — Курилов прищурился. — Это после чего же?
Но Лосев уже встал из-за стола.
— За обед — благодарю. Пойдём теперь посмотрим на твои войска в натуре.
Строевой смотр состоялся по всем правилам, включая заключительное прохождение полка под оркестр. Курилов вначале всё поглядывал на Лосева, ждал неизбежного удивления, а ещё больше — той реакции, которая должна была затем последовать. Штабной полковник, однако, хорошо владел собою — лишь один раз, в самом начале, брови дрогнули было, но даже не приподнялись сколько-нибудь заметно. Лицо же оставалось совершенно невозмутимым. Как и подобало инспектирующему, каким он, по сути дела, являлся.
И лишь потом, когда подразделения полка развели на обед и оркестр ушагал последним под собственный барабан, Курилов, всё время молчавший по принципу «пусть за меня говорят дела», спросил — в неофициальном ключе.
— Ну, как тебе показалось?
Лосев ответил сразу, вопрос был ожидаемым: