Несколько минут за столом раздавалось только мерное чавканье. Стол пустел, желудки наполнялись, их обладатели постепенно приходили в чудесное расположение духа. Пока наконец на подносе не остался последний пирожок. Вся компания дружно уставилась на одинокое произведение кулинарного искусства, которым разродился Горыныч.
Пока наконец на подносе не остался последний пирожок. Вся компания дружно уставилась на одинокое произведение кулинарного искусства, которым разродился Горыныч. С одной стороны, все наелись, с другой — не оставлять же такое дивное, аппетитное, тающее во рту лакомство.
Так как я оказалась единственной дамой за столом, то справедливо рассудила, что лакомство должно достаться мне. Мужчины, как истинные рыцари, просто обязаны уступить. Беда в том, что ни Змей, ни Иван моего мнения не разделяли. И только я потянулась за пирожком, с точностью повторили мой маневр. Я ухватилась за край подноса и потянула его на себя, они последовали моему примеру. Мы пыхтели, ругались сквозь зубы, но упорства всем было не занимать. И тут, к всеобщему изумлению, в пещеру просунулась нахальная конская морда, хитро зыркнула янтарными глазищами и клацнула зубами. Короткое, смазанное движение головой — и вожделенный пирожок исчез в наглой пасти, причем вместе с изрядным куском подноса.
— Ах ты тварь! — вознегодовал Горыныч и ловко огрел нахальную скотину остатком подноса.
Лошадь коротко взвизгнула от неожиданности и пустилась наутек. Распаленный праведным гневом Змей сначала запустил вслед беглянке столом, ничуть не заботясь о сохранности стоявшей на нем посуды, и ринулся следом, размахивая обломком Ваниного меча не хуже ветряной мельницы.
Первым пришел в себя Ваня. Он шумно сглотнул и заметил:
— Ничего себе лошадка! Видала, как половину железного подноса схрупала? Раз — и нету.
— Да-а-а, — согласно протянула я. — Такими зубами только орехи колоть и бутылки открывать удобно.
— Интересно, и много их тут таких?
— В смысле зубастых лошадей? Откуда я знаю. Тебе видней.
— Почему мне? — слегка опешил Ваня.
— Ты местный, а я нет, — припечатала я.
Он как-то смущенно заерзал на своей лавке, словно я объявила его виновным в разгуле нечисти.
— Он мой меч забрал, — шмыгнул носом детина.
— Ну и что?
— У тебя есть меч, а у меня нет.
Ну это уж совсем детский сад, трусы на лямках. У меня еще коса есть, а у него нет. Давай теперь еще карманы вывернем и проверим, у кого мелочовки больше.
— Это тут при чем?
— При том что почти стемнело, а мы в лесу и вокруг шастают разные твари.
Я с удивлением обнаружила, что он прав. За порогом пещеры стремительно темнело, а дверь в жилище Змея как-то не была предусмотрена строителем. Досадная оплошность, заставившая меня побледнеть и понизить голос практически до шепота:
— И много у вас тут таких?
— Не знаю. Люди, правда, не пропадают, но они до темноты домой возвращаются. Кому же в лесу ночевать охота? А скотина часто пропадает. Иногда собаки во дворах так жутко воют…
Словно в подтверждение сказанного, в лесу раздался одинокий волчий вой.
— Мамочки, — прошептала я, невольно пододвигаясь к парню ближе.
Воображение услужливо нарисовало кишмя кишащую в зловещей темноте леса нечисть. Я щедро поделилась познаниями о видах нежити и нечистой силы с парнем. Теперь мы оба, почти седые от страха, сидели и дрожали, плотно прижавшись друг к другу.
— Т-ты ж-же в-ведь-дьма, — простучал зубами Иван.
— А-а-а отку-куда т-ты з-знаешь? — удивилась я.
— Т-так я ж-же в-всех в д-деревне з-знаю. А т-теб- бя в п-перв-в-вый раз в-вижу.
— Н-ну и ч-что?
— К-к н-нам в-в-ведь-дьма д-д-должна б-была п-приехать.
— Н-ну и ч-что?
— Д-дверь нак-колдуй.
— Н-не м-могу.
— П-почему?
— Н-нас эт-тому н-не уч-чили.
— Ж-жаль, — огорчился он.
И мне жаль. Такая нужная вещь — дверь, а наколдовать не могу. Взгляд мой упал на фарфоровые осколки чашек на полу.
— А д-давай п-проход заб-баррик-кадируем, — предложила я гениальную идею.
— Д-давай. Т-только чем?
— С-столом.
Иван посмотрел в сгущающийся за порогом сумрак и затряс головой, даже перестав клацать зубами от страха.
— Нет. Туда я не пойду.
— Я тоже. Я стол одна не донесу, — вздохнула я.
И очень боюсь. Но этого вслух не сказала.
— Давай вместе пойдем.
Что ж. Мысль здравая.
Мы сомкнули ряды плечом к плечу и с видом гладиаторов, идущих на смерть, промаршировали к выходу. В плотно сгустившейся темноте отчетливо виднелись громады деревьев. На одиноко стоящей ели оглушительно ухнул филин, заставив нас синхронно подпрыгнуть от неожиданности.
— И г-где с-стол? — отбивая зубами чечетку, поинтересовался усекновитель доисторических ящеров.
— Понятия не имею, — честно созналась я. — А давай на земле поищем.
— Д-давай, — кивнул Ваня.
Остатки стола обнаружились практически сразу. Крепкая дубовая столешница распалась на доски, валяющиеся возле самого порога. Отломанные ножки лежали тут же. Плачевное зрелище. И чем теперь баррикадироваться прикажете? Доски есть, а гвоздей нет.
— А мы их лавками подопрем.
Идея мне понравилась. Доски втащили в пещеру, перегородили вход, подперли лавками, дровами, даже ковер сверху кинули. Баррикада получилась хлипкая, но уж какая есть.