— Что случилось? — спросил я, как только мы с ней остались одни.
— А, — девушка беззаботно махнула рукой, — заснула в лесу, они меня и схватили.
— Почему же ты им глаз не отвела, у тебя же это здорово получалось?
— Как же я могла, что ты такое говоришь? — притворно удивилась она, но, увидев, что я спрашиваю серьезно, объяснила коротко. — Нельзя было.
— А что со станцией, ну, с дедом Антоном?
Антоном звали диспетчера со станции времени, который очень умело, прикидывался стариком лешим.
— Его отозвал совет, — грустно объяснила Ульяна, — а на его место прислали такого…
Она не придумала, как лучше, вернее, хуже, охарактеризовать приемника Антона, просто, пренебрежительно махнула рукой:
— Скоро сам его увидишь…
Когда средневековая девочка — колдунья говорит, что лешего «отозвал совет», поневоле откроешь рот и остановишься как вкопанный.
— Отозвали, — повторил я фальшивым голосом и пошел дальше. — Ну, надо же…
— У него ведь уже пенсионный возраст, — объяснила она.
— Ну да, если пенсионный, — повторил я, больше не останавливаясь от удивления, — тогда другое дело…
— На его место прислали Юникса, а он полный отстой, — тараторила она, — он так меня достал…
— Приставал что ли? — спросил я уже ничему не удивляясь, даже жаргонным словечкам из совсем другой эпохи.
— Если бы, — совсем по-женски, усмехнулась она. — Он просто редкая зануда и отстой. Когда мне надоело сидеть с ним на болоте, я решила развеяться и дядьку навестить…
— Теперь понятно, — сказал я, садясь перед Полканом на корточки. — Погоди, потом расскажешь, я сначала собаку освобожу.
— Как же тебя, Полкан, в волчью яму провалиться угораздило?
Пес тяжело вздохнул, отвернул морду и терпеливо ждал, когда я его распутаю.
— Говорил я тебе, оставайся со мной, — упрекнул я, проверяя, нет ли у пса серьезных повреждений. — Встать можешь?
Полкан с трудом поднялся на широко расставленные лапы. Стоял покачиваясь. Потом покрутил головой и широко зевнул.
— Он кто, оборотень? — заинтересовавшись, спросила Ульяна.
— Нет, просто очень умная собака, поумней некоторых людей.
Девушку такое объяснение не удовлетворило, и она долго пристально рассматривала пса, потом покачала головой:
— Что-то не похож он на собаку, Точно не оборотень?
— Точно, как и ты не колдунья и не ведьма.
Или, все-таки, ведьма?
— Не… Скажешь тоже…
— Ладно, ты мне не мешай, я Полкана лечить буду. Иди, помойся и поешь. О своем Юниксе потом расскажешь. Тебе стрельцы ничего плохого не сделали? Ну, в смысле, не обидели, — напоследок спросил я.
— Не, один правда попытался, так я его так заколдовала, что теперь он до конца жизни больше ни одной бабы не обидит, — хихикнула она.
Ульяна ушла, а сел прямо на землю, благо состояние платья это позволяло, уложил рядом пса и провел легкий сеанс экстрасенсорной терапии. Долго заниматься этим на глазах у всех было нельзя. Судя по моим внутренним ощущениям, Полкана сильно избили, скорее всего, палками, но ничего опасного для его жизни, я не почувствовал.
— Все, вставай, — сказал я ему, — жить будешь.
Теперь он встал довольно легко и больше не качался. Я тоже поднялся с земли, и мы вместе пошли к господской избе. Непрошенных гостей здесь видно не было. Возле дома праздно шаталось только несколько дворовых. Один из них мне сказал, что все стрельцы в гостевой избе. Стряпухи отнесли им туда еду, и теперь они, скорее всего, обедают.
Все как-то начало образовываться, нервное напряжение отпустило, и я решил передохнуть.
Глава 20
Марфа, спала, глубоко зарывшись в перину. Я на нее полюбовался и чтобы не разбудить, на цыпочках пошел к дверям, но она проснулась и спросила, кто шумел внизу.
— Дворовые решали, что им делать дальше, — ответил я. — Пока все тихо, поспи еще.
— А ты сейчас куда?
— Схожу к Дарье и Степану, узнаю, как у них дела.
— Может, останешься? — невинным голосом спросила девушка и так сладко потянулась, широко разводя руки в стороны, что я чуть не поддался соблазну и не вернулся к ней. Однако чувство долга победило.
— Не могу, — не скрывая сожаления, ответил я, — мне нужно быть наготове. На нашу голову еще стрельцы свалились. Да, знаешь, Полкан вернулся. Его стрельцы в волчью яму поймали.
— Вот чудесно, — обрадовалась девушка, вскакивая с постели, — значит, он теперь с нами останется?!
— Хорошо бы, — ответил я, и с трудом отведя от нее взгляд, пошел разбираться с Дарьей Кошкиной.
Сироты в полном составе оказались в господской светлице. Малыши возились на полу, бегали по лавкам, сестры-погодки отделились от мальчишек и маленькой сестренки, спрятались в углу и обсуждали важные девчоночьи проблемы. Особой грусти по родителям я ни у кого не заметил. Дарья и Степан сидели рядышком возле дальнего окна, подальше от шалящих детей, и о чем-то разговаривали.
Я подошел к ним и, похоже, помешал. Степан даже крякнул с досады. Видимо, все у них решалось и без моего участия.
— Я на минутку, — успокоил я запорожца, — хотел вам сказать, что приехали стрельцы, пригнали беглых крестьян. Я их выкупил. Их покормили и отправили мыться.
— Кого отправили мыться, стрельцов или крестьян? — рассеяно спросила девушка.