— Потом поговорите, у вас еще будет время, — вмешался Гривов. — Мы сейчас на тропинке, идите по ней и никуда не сворачивайте. Когда дойдете до сросшейся березы, берите левее. Там начнется болото, идите по вешкам. Выйдите прямо к охотничьей избушке.
— Хорошо, — сказал я, хотя ничего хорошего во всем этом не видел. Было совершенно непонятно, каким образом можно ночью идти по тропинке, да еще увидеть сросшуюся березу, потом вешки в болоте. Однако это были уже наши проблемы. Гривов так торопился, что задерживать его и расспрашивать более подробно у меня не хватило духа. Судя по всему, он и так отчаянно рисковал.
— Все, прощайте, как только смогу приду, — сказал он и, не дождавшись благодарности и прощания, исчез в темноте.
Мы остались стоять на месте. Я не спешил трогаться в путь, отдыхал, и думал, как правильнее поступить, сразу идти, рискуя заблудиться, или остаться здесь, ждать рассвета и возможную погоню.
— Это кто был? — тихо спросила Марфа, наклоняясь в седле и пытаясь заглянуть мне в лицо.
— Один знакомый, — ответил я, намеренно не называя Гривова по имени. — Предупредил, что нас собираются убить.
— Кто, казаки?
— Нет, какой-то помещик по фамилии Кошкин. Не знаешь такого? Кажется, его зовут Афанасием.
— Кошкин, Кошкин, — задумчиво повторила Марфа, — кажется, у моей мачехи есть родичи Кошкины, но я никого из них не знаю.
Удивительно, но теперь говорила Марфа совсем не так как раньше, не тормозила на словах и больше не казалась отмороженной. Возможно экстремальная ситуация заставила ее мобилизоваться и помогла преодолеть последствия шока.
— Я тоже не знаю, кто может хотеть нашей смерти, — сказал я. — Враги у меня есть, но они не могли так быстро объявиться. Ясно одно, нас с тобой специально поселили вместе, чтобы разом убить.
— А тебе не страшно в лесу? — вдруг спросила девушка. — Здесь, наверное, дикие звери!
— Нам нужно опасаться двуногих зверей, они много опаснее. Ну, что попробуем не заблудиться? Полкан ты найдешь дорогу?
Пес ничего не ответил, но ткнулся головой в ноги, Я подумал, что если по этой тропинке ходили люди, он сможет найти дорогу по запаху. Притом у этой собаки оказалось столько талантов, что стоит им поверить еще раз.
— Полкан, вперед, — сказал я, — ищи избу.
Не знаю, что он понял из того, что я сказал, но протиснулся мимо меня и куда-то пошел, а конек без моей команды двинулся следом за ним. Направление они выбрали вглубь леса, что соответствовало азимуту, и я решил рискнуть, поверить их интуиции.
Под деревьями дождь не чувствовался так, как на открытом месте но лес уже достаточно промок и невидимые в темноте мокрые ветки все время хлестали по лицу, и наша одежда промокла окончательно. К тому же я все спотыкался о поваленные стволы, и пару раз не удержался на ногах и упал. После недавнего напряжения, тело остыло и меня лихорадило. Так что ночка выдалась не самая удачная.
— Мы скоро придем? — спросила Марфа, когда я упал в третий раз, с трудом поднялся на ноги и с проклятиями перелез через осклизлый ствол лежащего поперек тропы толстого дерева.
Вопрос был, что называется, хороший и главное в тему. Кругом такая темень, что не видно ни зги, идем мы неизвестно куда, сплошной непролазный лес, лошадь уперлась и не желает перескакивать через невидимое препятствие, я с трудом передвигаю ноги.
Самое время и место для точных прогнозов.
— Скоро, уже почти дошли, — ответил я, чтобы не отвлекаться на бессмысленные разговоры. — Вон там впереди под кустом нам готов и стол, и дом.
— А я ничего не вижу, — честно призналась Марфа.
Я тоже ничего не видел, и это начинало меня пугать. Судя по времени, что мы блуждали по лесу, две версты мы уже давно прошли. Конечно, никаких сросшихся берез я не увидел.
— Полкан, — позвал я, садясь отдохнуть.
Пес возник из темноты. Похоже, что он тоже измучился, во всяком случае, дышал тяжело, обдавая меня, горячи собачьим дыханием.
— Посиди, — предложил я, — лучше здесь дождаться рассвета.
— Ты же сказал, что мы уже дошли, — вместо собаки обижено откликнулась девушка.
— Я пошутил, ты же сама слышала, что нам нужно будет идти через болото. Если мы собьемся с пути, то утонем.
— Можно я слезу с лошади, а то мне холодно, — пожаловалась Марфа.
— Лучше сиди, здесь еще холоднее.
Девушка пробормотала что-то невразумительное и довольно долго молчала, потом заговорила просительно и смущенно:
— Лучше я постою, а то у меня сильно болит сзади, и я себе все ноги растерла.
Этого я не учел. Новички в джигитовке, пока не привыкнут к седлу, обычно так растирают ноги, и отбивают ягодицы, что потом долго не могут ходить.
— Ты раньше не ездила верхом? — спросил я, снимая девушку с лошади.
— Нет, конечно, это ведь не женское дело.
Стоять на одном месте в темноте, под холодным дождем оказалось еще хуже, чем спотыкаться и падать. Голые ноги, обутые в поршни застыли так, что казалось холод добирается до костей. Мокрая материя прилипла к телу, и по ногам периодически стекали вниз ледяные ручейки. Короче говоря, романтика преодоления трудностей была представлена в полном объеме.
Наш пес какое-то время смирно сидел на месте, потом это ему надоело, и он начал стимулировать нас к действиям. Сначала Полкан куда-то ушел, когда вернулся, начал тихонько потявкивать и толкать меня носом.