Если верить расспросам, то до самой горы всего ничего, полдня на лошади. Стало быть, на своих двоих к утру дойти можно? Благо, есть они не просят и подков не теряют.
А всё же, стоило признать, что называть баб змеями — то сущее оскорбление для семейства ползучих-кусючих.
А всё же, стоило признать, что называть баб змеями — то сущее оскорбление для семейства ползучих-кусючих. У тех всего-то арсенала, что несколько клыков да капелька яда. Эти ж могут жалить куда как больнее… парень встряхнул головой, отгоняя неприличествующие мысли, и вновь осмотрелся. Ну да, точно как её драгоценные волосы, так и серебрится, так и ластится к пальцами… Лен украдкой, словно стыдясь, извлёк из потаённого уголка памяти одно-единственное воспоминание. Тогда Вьюжинка в конце лета наглоталась на мысу холодного ветра, застудила горло и грудь до хрипоты.
Ближе всех оказался ученик чародея, неплохо соображавший в травах и всяких наговорах. И когда молодая женщина после питья забылась в жарком полубреду, всё, что позволил себе тогда дежуривший у её ложа парень — нежно, еле ощутимо даже себе, перебирать холодеющими от восторга пальцами этот нежный шёлк белоснежной гривы… Лен наклонился, зачерпнул с жёсткого наста пригоршню колючих снежинок, с удовольствием растёр меж ладоней, чувствуя как горячий ток крови гонит по жилам пьянящую волну восторга.
Да, то было единственное… хоть и ничего предосудительного в том не имелось, однако парень ни словом, ни жестом не позволял себе ничего большего. Ведь бывшая мужняя жена, потерявшая в стычке с орками своего статного пшеничноусого Бора, и негоже так уж охальничать… снега пришлось зачерпнуть ещё, растирая уже и предательски заалевшие щёки. Да уж, Славке нынче можно только посочувствовать.
Но, лучше так, чем никак? Лучше любить без взаимности, чем не любить совсем и влачить своё серое, пыльное и бесцветное существование, лишённое всякого в жизни смысла? М-да, вопрос, конечно, философский и даже спорный!…
Чуть справа уже начало даже не светать, а еле заметно сереть над окоёмом, когда Лен, которого к тому времени от размашистой полуходьбы-полубега давно пробило в жар, разрешил себе чуть передохнуть — впереди из-за горизонта уже маячила словно верхушка сахарной головы. То Змеиная Гора издали подавала путникам свой знак.
Впрочем, передышка выразилась лишь в чуть более медленной прежнего ходьбе, достойной городского зеваки или праздношатающегося.
Странное дело, кстати, эта гора. Словно нарочно боги уронили её наземь, да так и позабыли тут напоминанием о границе. Раздел, межа. Неведомым образом здесь сходились с полуночи и восхода заповедные эльфовские леса, с восхода и полудня ровная и тоскливая степь с её чахлой растительностью. А с полного заката накатывалось, да так и остановилось здесь растущее королевство людей.
И поди отбрось тут мысль, что просто так оно! Леса особо не разрастались из своего угла, степные пустоши не ширились, да и люди не спешили оставлять за спиной такое диво, как Змеиная Гора. Не просто так боги знаки дают, иной раз ох как не грех прислушаться — да сделать как тебе сказано.
Местность вокруг незаметно пошла на подъём, стали попадаться бугорки и даже занесённые снегом валуны — то уже выросшая впереди громада приветствовала путника своим присутствием. Где-то тут, закрывшись от студёного дыхания полуночных ветров горой, ютилась ещё деревушка людей с основанным никто и не упомнит когда монастырём святых сестёр. Словно нарочно забрались в такую глухомань, что трудно и отыскать… но Лен туда заходить не собирался.
— Интересно — а от кого или от чего эти шалопутки бегут, раз заточают себя в этих кельях? — Лен выдохнул пар от дыхания, всматриваясь в мирно дремлющий под порозовевшей к утру луной монастырь и притулившуюся у древних стен дюжину изб.
Да уж, каковы бы ни были страсти или демоны, терзавшие души несчастных, тут им было самое место — унылое, голое и неприветливое. Впрочем, это для менее жизнелюбивых особ, чем один нахально взбиравшийся в гору молодой ведун… на восходе уже откровенно разгорелось, когда Лен нашёл вьющуюся по ещё не крутому пока склону тропинку и споро принялся подыматься по ней.
В родных Студенец-горах куда тяжелее приходилось. А тут ровная горушка, больше похожая на…
— Точно! — рассмеялся окончательно взмокший парень. — Если шляпку Архимага надуть и увеличить, а потом тут бросить, как раз конус этакий и будет.
Надо признать, Змеиная Гора ничем не показала, что хоть как-то отреагировала на столь кощунственное к себе отношение. Хоть и высоты-то в ней едва пол-лиги, но в окружающей степи и то громадой кажется.
Лен прикинул — если никаких препятствий не встретится, а подъём так и останется ровным и почти удобным, сразу после рассвета он к вершине и выйдет.
— Стоп! А чего именно на вершину?
Он старательно припомнил слова того друида… вроде ничего такого. Но побывать здесь и не взобраться на самую верхотуру? Да сам себя уважать потом перестану! И молодой ведун вновь устремился вперёд с напористостью уходящего от погони лося, широко и цепко ставя ноги.
— Тропинка, в конце-то концов, куда-нибудь да ведёт?