Лишь обрушившийся стеной дождь отрезвил и жертву, и её палачей. Охотники встали как вкопанные, поводя по сторонам налитыми кровью очами, замерли и умолкли в непонятном смущении собаки. Сбились в иногда поскуливающую свору, жались к ногам не знающих устали коней, ворчали и жаловались на что-то, для виду принюхиваясь к влажно чавкающей лесной подстилке.
Лес. Чужой, дальний и враждебный. Он стоял вокруг стеной, полон чуждой колдовской силы. И под прикрытием вдруг обрушившейся тишины одинокий израненный кот из последних сил перевалил через ствол поваленной сосны. Неслышно он скользнул в воду сонного ручья, окончательно обрывая след. Некоторое время тёмная вода задумчиво несла его, словно так и не придя к мнению — что же делать с обессиленной и едва загребающей лапами добычей.
И всё же, когда над потоком нависла низко ветвь, когти не мешкая уцепились за неё, вытащили своего хозяина наверх. С трудом тот прополз совсем малое расстояние, ещё недавно показавшееся бы пустяком даже котёнку.
Но только забившись в неглубокую ямку под выворотнем, полную прелых прошлогодних листьев и запахов их тлена, одинокий лесной кот склонил голову под тяжестью боли и усталости. Осторожно лизнул он раны, тронул их шершавым язычком, растревожил до солоноватой сукровицы. Старательно заглушил так и лезущий из глубины горла скулящий вой.
Дело сделано, а это главное. И теперь, пусть придёт забытьё и сон. Хороший и светлый, ведь самка и писклявые комочки-котята остались далеко, совсем в другой стороне от незадачливой погони. А во сне пусть придёт либо исцеление, либо… что ж, великая Ночная Охотница, прими тогда в свою небесную стаю ещё одного непокорного, злого котяру!…
— Нет, друг мой, неужели мы так легко сдадимся? — застонала Тави и с мукой оторвала взгляд от небес.
Сгинула где-то на дальней полуночи морская экспедиция, затерялись в бескрайних просторах посланцы. Весенние бури отрезали те края от всякого сношения. Бывалые морские волки и самые забубённые головушки в портовых тавернах стыдливо отворачивали взоры, прятали глаза и бормотали, что в такую погоду в море лучше не соваться. Улетали в никуда или в лучшем случае возвращались обессилевшими почтовые птицы. А громадный до неприличия хрустальный шар в Башне Магов на все усилия волшебников лишь озарялся изнутри сполохами молний.
И всё же, Архимаг боролся. По столице и другим городам королевства разъезжали усиленные магиками патрули, в храмах всех богов истово служили всенощные. Лютовали сыскари и коронные службы, наводя порядок — да и, судя по донесениям с полудня, король возвращался хоть и раненый, но с победой.
Уж если непогода волею богов отрезала самый север от сердца королевства, нужно всё равно поддерживать порядок?
Но сегодняшняя ночь… сегодня на верхней площадке цитадели магов творилась неимоверно сильная и странная волшба. Великий и первый волшебник королевства при поддержке Тави и укрывшихся внизу от ветра помощников высветил в пространстве над Старнбадом пятно ясного неба. Сквозь него высветились веснушки звёзд, не мешкая выглянула любопытная луна.
Серебристый свет скользнул по притихшему городу, потёк жидким пламенем по башенкам и шпилям. Заиграли сполохами витражи в столичной ратуше, им вторили лунные блики на здании купеческой гильдии, чьи хозяева не поскупились заказать у гномов лучшее стекло, но не отстать от коронных. Чай, не бедные, и все подати в казну уплочены!
Но не от того сердца обоих волшебников сжались в смущении. Звёзды вытворяли такое… нет, посторонний взгляд не приметил бы ничего необычного. Всё так же тщился загнать мать всех медведей небесный охотник, и синими сапфирами сияли в ночи зоркие глаза. Его трёхзвёздный Арбалет прилежно поворачивался за ускользающей хищницей, но так и не мог догнать. Хоть на малость, но веками смотрел в сторону — уж та благоразумна уносила заканчивающиеся разноцветными искорками-когтями лапы. По-прежнему с лёгким смехом неверия вертела мир вокруг себя бессмертная танцовщица Аль, которую за её искусство боги опрометчиво взяли на небеса, и теперь звёзды почитали за счастье блистать в её следе или хотя бы коснуться шлейфа закрутившегося на полнеба платья.
В общем, с виду всё как обычно. И только искушённый взгляд мог вычленить в положениях светил нечто особенное. Мог — но тут же в смущении опускался обратно, к делам земным и грешным. Ибо небеса нынче грозили и предупреждали. Стращали всеми мыслимыми и немыслимыми карами и муками…
— Вот уж, как в той сказке, — невесело признал Архимаг и со вздохом провёл последнюю линию.
— Налево пойдёшь, быть тебе зарезану; направо голову потеряешь; а уж если прямо, так и вовсе стыдно вслух произнести.
Критически он оглядел свой чертёж, и плечи величайшего из волшебников обречённо поникли. Неправдиво бытующее среди невежд мнение, будто небеса показывают будущее. Неверно судить с важным видом, что возможно с помощью звёзд и неких хитроумных над ними вычислений предсказать события и даже их последствия. На самом деле, светила предупреждают. Показывают, что может произойти, если. Но сегодня небесные вестницы вещали такое…