А парень споро облачился в ещё тёплую от печи одежду, взял из угла свой определённый туда с вечера посох и пошёл в ту сторону, где его обострённое аппетитом обоняние несомненно улавливало весьма желанные сейчас запахи.
Всё верно — именно здесь, в уголке кухни его и нашёл хмурый хозяин башни, патентованный волшебник Бирен.
Всё верно — именно здесь, в уголке кухни его и нашёл хмурый хозяин башни, патентованный волшебник Бирен. Впрочем, оба ограничились в качестве приветствия лёгкими кивками. Лаен по той простой причине, что со здоровым аппетитом наворачивал прямо из горшка наваристую кашу. А маг потому, что только что прознал о случившейся со слугой оказии, но никак не мог понять, как ему к этому отнестись.
— Лаен из Дартхольме, стало быть, это ты и есть? — Бирен дождался кивка сразу подобравшегося парня и вздохнул. — Чудно как-то звучит. По-нашему, так скорее Лен.
Лен так Лен, бывает и хужее. Он равнодушно пожал плечами и заглянул в исходящий духмяным теплом горшок. Поскольку оставить на донышке хоть чуть это означало неминуемо проявить к хозяевам неуважение, то новопоименованный Лен запил первую утреннюю новость хорошим, этак на пол-глечика глотком молока и принялся быстренько доедать. Правда, вертелась в голове одна мыслишка, то и дело толкала под руку да нашёптывала учинить недоброе — с вечера-то он вроде не представлялся да имени своего не раскрывал?
Но хозяин вроде не порывался учудить какую-нибудь глупость. Нацедил тёплого молока и себе, да так и сидел рядом на широкой лавке, озабоченно хмуря брови.
— Вон как дивно вышло, Лен — то письмо как раз про тебя и было.
Но не успел поперхнувшийся от неожиданности парень смочить горло ещё одним хорошим глотком, как волшебник безо всяких церемоний похлопал его по спине и продолжил.
— Король зачем-то собирает бывших учеников мастера Колина. И срочно — то ли нашли там в столицах способ доучить вас, то ли к делу полезному приспособить, — Бирен пожевал упрямо поджатыми губами и вздохнул. — Так что, собирайся… впрочем, я чушь несу — чего там тебе собираться-то. У тебя ведь ни вещей, ни бумаг, ни звонкой монеты?
Лен неопределённо пожал плечом и наконец отодвинул от себя дочиста выскобленный горшок.
— Когда я уводил беженцев, Дартхольме уже пылал как факел. Не до барахла было…
Не спеша он отпил молока, ощущая как в желудке приятно улеглась тяжесть, а по намёрзшемуся вчера телу начала разливаться сытость. Он проводил взглядом волшебника, который через плечо сказал заглянуть к нему в кабинет этак через четверть часа, и тоже поднялся с лавки да отправился размять ноги.
В таких башнях ему бывать уже приходилось. Всюду камень, стылый бездушный камень и несокрушимая прочность стен. Впрочем, несокрушимая только для несведущих. Старую башню рыжего Ваола, заброшенную по той причине, что маг отгрохал себе новую, кто-то умеючий за одну ночь развалял на совесть. Долго цокали языками даже искушённые во владении Силами, да так и убыли не солоно хлебавши. Ни следов ударов, ни копоти, ни остаточного свечения магии — а массивную постройку словно разодрали в клочья цепкие и могучие лапки.
Лишь один только Учитель тогда что-то заподозрил. Глянул остро, требовательно — и втихомолку ухмылявшийся Лаен показал почтенному магу скромный и неказистый с виду росток, затерявшийся среди камней и обломков.
— Лоза, — лаконично сообщил он, и могучему волшебнику того оказалось достаточно.
На что способна сила природы, он знал хоть и по книгам, но ясно отдавал себе отчёт — капля точит камень, а ожившее по воле его ученика растение и вовсе просто раздирает, внедряясь в малейшую трещинку или слабину. Правда, потом был крепко не в духе и даже помянул каких-то друидов. Кто они такие, Лаен не слыхал, счёл тогда, что заковыристое ругательство. Но чуть погодя как-то нашёл в ветхой книге упоминание. И с тех пор старательно помалкивал на эту тему.
С одной стороны, ребятишки безусловно могучие во всём, что касается Живого.
И с тех пор старательно помалкивал на эту тему.
С одной стороны, ребятишки безусловно могучие во всём, что касается Живого. Повелители зверья и растений, ветров, воды и земли — что ж, это неплохо. Но упоминались там и мерзкие обряды, с помощью которых искуснейшие из друидов призывали с Тропы Теней в наш мир могучих и безобразных демонов. Корчились те и вопили от ненависти, но подчинялись.
Хоть и гадал Лаен — случайно ли ему в библиотеке подвернулся тот отсыревший и едва ли не покрытый плесенью фолиант — но молчал, глядя в безмятежное лицо мастера Колина. Уж учитель знал и о пристрастиях своего ученика к силе Леса, и о его странной способности чуть ли не гулять по Тропе Теней, пиная там всех, кто не понравится. Нет, всё же, пожалуй, не просто так. Да и в случайных обмолвках старый волшебник что-то замечен ни разу не был. Эх, жаль, что смелости не хватило поговорить бы с ним тогда!
Мысль эта своей простотой настолько поразила Лена, шлявшегося по башне волшебника и разглядывавшего диковинки, что тот на миг замер. А почему «тогда», а не сейчас? Поговаривают ведь иной раз, что не перевелись ещё крепкие парни в чёрных плащах, умеющие кроме всего прочего и разговаривать с душами умерших…