Серов снова хмыкнул. Купцы, монахи… Именно эти ублюдки и заложили трижды дона Мигеля!
— Твое предложение, рыцарь, капитану не нравится, — снова пояснил Тегг. — Мы привыкли брать, а не платить. Это что же такое! Взяли золото у сарацин, — тут он грохнул в сундук тяжелым морским сапогом, — и им же возвращаем! Это… это…
— …Безнравственно, — подсказал Серов и процитировал на английском бессмертные строки поэта: — Все куплю, сказало злато, все возьму, сказал булат… Я — за булат!
Выручить своих ему очень хотелось, а за Шейлу он бы голову отдал. Но хотелось еще и другого — увидеть, как Одноухий болтается в петле, как меркнут его глаза, как вываливается язык… Он ненавидел его больше, чем Эдварда Пила, едва не отнявшего когда-то и Шейлу, и корабль. Во всяком случае, Пил был уже мертв, а Караман — еще жив.
Его глаза скользнули по лицу Абдаллы и остановились на Деласкесе:
— Если мы натянем халаты и придем на бригантине в Алжир, это вызовет подозрения? Если будем все в чалмах, будем славить Аллаха и представляться магрибскими разбойниками? Конечно, на османов и арабов мы не похожи и языков их не знаем, но вид у нас что ни на есть пиратский. Что сделают стражники дея?
— Ничего, синьор, — сказал Деласкес. — Ничего, если вести себя по-умному.
— Дать бакшиш портовому начальству и городским стражам?
— Нэпременно тэм и другим, — заметил Абдалла. — Одна рука в ладоши не хлопат.
— Кроме бакшиша нужно кое-что еще. — Деласкес погладил бороду, коснулся медной серьги в ухе. — Мессир капитан не похож на магрибца или турка, не знает их речи, но это ничего — среди разбойников есть греки и сардинцы, сицилийцы и испанцы, даже люди из Франции, Голландии и Англии. Те, кто отринул Христа, признал Аллаха и вышел в море грабить бывших соплеменников.
— Ренегаты, — процедил сквозь зубы де Пернель. — Презренные ренегаты!
— Да, так их называют, — согласился Мартин Деласкес. — Вы, мой капитан, можете надеть халат и чалму, стать французом-ренегатом и смело плыть в Алжир. Это никого не удивит, если вы будете иногда заглядывать в мечеть и хотя бы раз в день творить намаз. Вы знаете, что это такое?
— Знаю и умею, — отвечал Серов, вспоминая чеченскую службу. — Ополоснуть лицо и руки, встать на колени, повернуться к Мекке, почаще кланяться и бормотать «иншалла». Нет проблем!
— О! — Казалось, Деласкес поражен. — Простите мое любопытство, сэр… Сыновей французских маркизов и этому учат?
— Только незаконных — так, на всякий случай. Мало ли в какую передрягу попадешь…
Тегг захохотал, ван Мандер ухмыльнулся, и даже по суровому лицу де Пернеля скользнула усмешка.
— Я надеюсь, Мартин, — произнес Серов, — что вы с Абдаллой научите полсотни наших молодцов, как творить намаз и как вести себя в мечети.
— Нет, мессир, с пятьюдесятью это не получится, хотя я рад вам услужить. Вы не знаете турецкого и арабского, но Абдалла и я будем вашим языком и вашими ушами. Но еще пятьдесят ренегатов будут, конечно, подозрительны.
— Согласен, — кивнул Серов, переглянувшись с Теггом. — Дюжина ренегатов должна раствориться среди людей арабского происхождения — например, мальтийцев. Сколько их сейчас на наших кораблях?
— Не меньше чем две сотни рыл, — сообщил второй помощник. — Те еще головорезы! Думаю, тридцать-сорок наберем, из самых надежных… — Он почесал грудь под камзолом и добавил: — Жаль, Фарука нет… Он бы сейчас пригодился.
Фарук был турком, коего неведомыми путями занесло в Вест-Индию. Он плавал с капитаном Бруксом лет пять или шесть и погиб во время смуты в Пуэнте-дель-Оро, когда Эдвард Пил поднял мятеж.
— Жаль, — подтвердил Серов. — Придется Хрипатому турка играть. Я возьму его со всей ватагой… — Он посмотрел на Тегга. — Обойдешься без боцмана, Сэмсон?
Тот кивнул:
— Моя задача, капитан?
— Будешь месяц болтаться у берега со всей флотилией и ждать нас. Полагаю, мы справимся раньше — месяц это условный срок. Плыви на запад к Орану, плыви на восток к Ла-Калю, пускай на дно магрибские шебеки… Сезон охоты начался, не заскучаешь!
— Тут большое расстояние, — молвил ван Мандер и провел пальцем вдоль алжирских берегов. — От Орана до Ла-Каля четыреста миль, и, плавая туда-сюда, мы можем вас не встретить. Нужно договориться точнее.
— Хорошо. Раз в десять дней заходите в Ла-Каль. Если не встретимся в море, мы будем там вас ждать. — Серов повернулся к де Пернелю. — Это ведь французский город?
— Да, маркиз. Там большой гарнизон и есть отряд нашего Ордена. Магометане туда не сунутся.
— Хм-м… есть орденский отряд… — протянул Серов. — А что в Алжире? Найдутся там верные ордену люди? Ваши лазутчики?
Де Пернель потупил взгляд:
— Не знаю, клянусь Святой Троицей… секретное дело, мессир капитан… Я военачальник, предводитель рыцарей и солдат, а лазутчики не по моей части.
— Поговорите, друг мой, с великим магистром. Мы будем нуждаться в помощи — надеюсь, очень небольшой. Необходим человек, который знает, где поместье Карамана, и, может быть, проводит нас к его усадьбе. За эту услугу я его вознагражу. Щедрей, чем король Франции!
Рыцарь кивнул:
— Я сделаю это. Я поклялся Святой Троицей, что кое-какие секреты мне неведомы, и это воистину так. Однако не сомневаюсь, что в Алжире найдется не один десяток тайных христиан, которые служат Господу нашему и ордену. И потому мессир де Рокафуль в точности знает, что у алжирского дея на ужин и с какой наложницей он развлекается ночью.