«Ворон»

— Хр-р… Кажется, мы помолились, капитан. Если Бр-рюс поймал Кар-рамана, ты мне его отдашь?

— Отдам, — пообещал Серов.

* * *

Усадьба Карамана стояла в пальмовой рощице, протянувшейся по обе стороны дороги. Этот тракт шел от городских ворот вглубь острова, и в отдалении виднелись другие дома, выстроенные в мавританском стиле, с навесными галереями и стрельчатыми окнами. Вероятно, то были поместья других пиратских главарей и перекупщиков награбленного, носившие следы быстрого штурма и безжалостной расправы с их обитателями, женщинами и слугами: где взорваны стены и выбиты ворота, распахнуты окна и двери, а где еще бушует огонь, пожирая валявшиеся во дворах и на галереях трупы. Район богатых особняков отделяла от городских предместий каменистая пустошь, заваленная мертвыми телами, но уже не женщин и слуг, а воинов, едва успевших дотянуться до оружия. Их было сотен пять или шесть, многие — с переломанными ребрами и черепами, расколотыми ударом копыт; несомненно, тут прошла конница ордена, а за нею — пехота, добившая выживших. Домишки горожан, лепившиеся к крепостной стене, пылали, источая сизый дым, ворота, ведущие в касбу, были распахнуты настежь, и около них стоял отряд мальтийцев, пикинеры и мушкетеры. На дороге тоже лежали мертвецы, и пираты, и люди иного звания — валялись среди перевернутых тележек с фруктами и овощами, дохлых ослов и расколотых глиняных кувшинов.

В сравнении с этой картиной смерти и бедствий, дом Карамана казался оазисом покоя и тишины. Направившись во двор вместе со своей свитой, Серов увидел дюжину корсаров, сидевших в тени под пальмами, и полтора десятка служанок и слуг, закутанных в бурнусы, хаики [77] и покрывала, — эти жались в углу, бросая на страшных пришельцев испуганные взгляды. Ни Шейлы, ни людей Уота Стура, ни каких-либо других невольников тут не нашлось, и осознав этот факт, Серов нахмурился и помрачнел. «Может быть, они в доме?..» — мелькнула мысль.

При появлении капитана пираты поднялись. Трое были давними знакомыми — Жак Герен, Мортимер и немой Джос Фавершем; имена и прозвища остальных, пришедших в последние месяцы, смешались в памяти Серова.

— Где? — выдохнул он, чувствуя, как пересохло горло. — Где наши?

— Прах и пепел! Нет никого, капитан! — зачастил Мортимер. — Ни Хенка, дружка моего, ни Тиррела, ни Уота, ни других парней! Яма на заднем дворе пустая и…

— Заткнись, — сказал Серов. — Пусть говорит Жак.

— Пустая яма, сэр, — повторил Герен. — Здоровая такая, двадцать рыл можно засунуть, но пустая. Был тут кто из наших, не был — пока непонятно. Эти, — он кивнул в сторону слуг, — только по-своему балабонят. Но дом мы обыскали.

— И что?

— Не похоже, чтобы здесь держали женщину, знатную леди вроде нашей Шейлы. — Герен опустил глаза. — Я сожалею, капитан… Глупцы твердят, что женщина на корабле не к добру, но она… она приносила нам удачу. Еще когда была мисс Шейла Брукс.

— Мы ее вер-рнем, — прохрипел боцман за спиной Серова. — Ее, Уота и его р-ребят! Всем сар-рацинам пустим кр-ровь, а вер-рнем!

Серов скрипнул зубами и на мгновение закрыл глаза. «Вер-рнем! Вер-рнем!» — звучало у него в ушах, било в виски, словно вопль попугая. «Вернем», — произнес он про себя, стараясь успокоиться, и поднял взгляд на Герена:

— Где Брюс? И чем он занят?

— В доме, капитан. Беседует с управляющим этого гадючника.

А парни… хм-м… ну, шарят в комнатах.

— Хрипатый и ты, Абдалла, пойдете со мной. Остальные могут передохнуть.

Серов повернулся и зашагал к арке входа, украшенной синими цветочными узорами. Просторная комната за ней носила следы тщательного обыска и вдумчивого грабежа: у стены стопкой составлены серебряные подносы, рядом — кувшины из того же благородного металла, небольшая шкатулка с монетой, забитый тканями сундук, сваленные грудой сабли и пистолеты, несколько свернутых ковров. Около этого добра стоял на страже Алан Шестипалый.

— Неплохо, — пробурчал Хрипатый. — Тысяч на двенадцать потянет. — Он выудил из-за пазухи еще одну бутылку рома и протянул Серову. — Не хочешь подкр-ре-питься, капитан? Больно р-рожа у тебя бледная.

Серов молча глотнул и переступил порог, очутившись во внутреннем дворике. Сюда выходили двери и окна десятка комнат, у задней стены зеленел развесистый платан, а под ним, на вымощенном плиткой полу, стояла пара диванов — из тех, что в двадцатом веке назывались оттоманками. Дворик казался довольно большим, и в его середине было нечто наподобие бассейна, который Серов вначале принял за фонтан. Но, очевидно, до таких изысков местная техническая мысль не дошла, и над поверхностью воды в круглом каменном водоеме не поднималась ни единая струя.

У этого сооружения стоял Брюс Кук и задумчиво разглядывал чью-то спину в турецком узорчатом халате. Его обладателя держали, завернув локти за спину, Люк Форест и Колин Марч; голова пленника находилась в воде, и, судя по тому, как дергались тощие ноги в остроносых туфлях, ему это не слишком нравилось.

Увидев Серова, Хрипатого и Абдаллу, Кук радостно ощерился и приказал:

— Вынимайте, парни, эту вошь. Пусть капитан на него глянет.

Люк и Колин дернули страдальца вверх. То был костлявый щуплый турок лет пятидесяти; он задыхался и кашлял, пучил глаза и хрипел что-то неразборчивое. Вода стекала по бритой голове на бороду и усы, пятнала халат, и так уже наполовину мокрый, растекалась лужей возле ног. На пирата этот человек не походил, и, вероятно, под его командой были не воины с саблями, а слуги с вениками.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114