Флаг на мачте «Ворона» пополз вниз, затем снова приподнялся. «Святой Петр» ответил — мальтийское знамя над галерой дважды дернулось. Фрегат, сбросив часть парусов, неторопливо плыл на запад, бригантина, шебеки и галеры тянулись следом. Шли к месту высадки основного десанта, лежавшему почти на равном удалении от двух деревень или городков на северном побережье. Света еще хватало и можно было различить, как скалы отступают вглубь острова, превращаясь в невысокие холмы, освобождая бесплодную сухую землю, на которую ряд за рядом катились зеленоватые валы. Вскоре корабль обогнул мыс, за которым открылась неглубокая бухта. Берег здесь был сравнительно ровным и довольно широким — холмы поднимались ярдах в семидесяти от воды. Солнце, висевшее на западе, освещало их голые, заваленные камнями вершины, и, как ни вглядывался Серов, он не смог заметить ни малейшего движения.
— Подойдем на кабельтов? — спросил ван Мандер. — Если промеры мальтийцев верны, глубина здесь восемнадцать футов.
Серов кивнул, и фрегат, а следом за ним бригантина направились к берегу. Шебеки, сбросив паруса и двигаясь на веслах, обгоняли «Ворон», их осадка позволяла приблизиться к суше почти вплотную. Тяжело груженные галеры ползли за ними, и на их палубах толпились солдаты, готовились спускать плоты.
— Паруса долой! Якорь в воду! — выкрикнул команду шкипер. Бригантина застыла рядом с «Вороном», но «Стриж», «Дрозд» и «Дятел» продолжали идти на веслах, пока до усыпанного галькой пляжа не осталось футов тридцать. На орденских галерах сушили весла и бросали якоря. Затем послышался громкий плеск и удары дерева о дерево — на воду сбросили плоты, а на них спустили широкие сходни.
— Вот тут мне нравится, — заявил Тегг, осматривая береговую полосу. — Отличное место для высадки!
— И для засады, — добавил Серов. Надвигались сумерки, от северных склонов холмов легли длинные тени, но каменный частокол на их вершинах был еще ясно различим. Ему показалось, что там что-то поблескивает — то ли прожилка кварца, то ли мушкетный ствол.
Он вытащил шпагу, начертил ею в воздухе крест и махнул в сторону берега, подавая сигнал для высадки. Первым в воду прыгнул де Пернель, затем с шебек стали спускаться корсары, держа мушкеты и пороховницы над головой. В начале марта вода не баловала теплом, но не раздалось ни крика, ни проклятия; слышался лишь плеск волн да скрип сапог о камни.
Негромко заржали лошади — их, уже оседланных, с шорами на глазах, заводили на плоты.
— Вы не торопитесь, сэр? — спросил Дольф Хансен, разглядывая передовой отряд, уже выбиравшийся на берег. — Если, как вы предполагали, тут засада, сарацины могут перещелкать наших парней.
— Не думаю. Сейчас отплывут плоты с лошадьми, и вот тогда начнется! Но они не успеют. — Серов, прищурившись, поглядел на солнце. — Брюс уже у них в тылу.
Он словно видел это, видел безмолвных людей, что растянулись в цепь и шагают к берегу, высматривая врага, видел готовые к стрельбе мушкеты, грозные лица корсаров, тусклый блеск палашей и секир, пороховые гранаты с тлеющими фитилями. Никто из засевших в холмах не уйдет — может, лишь крикнуть успеет, ужаленный сталью или свинцом… Это предчувствие было таким ярким и сильным, что кровь ударила Серову в виски; он стиснул кулак, грохнул им о планшир и зашипел от боли.
Его движение будто породило лавину звуков: за холмами грянул мушкетный залп, послышались вопли — «Алла! Алла!» — и сразу раздались взрывы, сухой треск пистолетов и лязг клинков.
— Отряд Брюса атакует, — сказал Серов, чувствуя, как разливается в груди спокойствие. — Они уже бросили гранаты… Сэмсон, если будет нужда, ты достанешь до тех холмов картечью?
Тегг с подозрением покосился на Абдаллу, замершего у штурвала, и пробурчал:
— Далековато для картечи… Но, с Божьей помощью, достану.
— Тогда иди к пушкам и жди команды.
Тегг исчез. Открывать орудийный огонь Серов не спешил — грохот залпа раскатился бы на несколько миль, оповестив врага о начале вторжения. Мушкетные выстрелы и взрывы пороховых гранат звучали не так громко и скрадывались рельефом местности.
Де Пернель построил свой отряд в шеренгу и скорым шагом двинулся к холмам. Судя по воплям и звону сабель, за ними шла ожесточенная схватка — сорок молодцов Брюса Кука сражались с неведомой численности противником. Серов полагал, что в засаде могли находиться двести или триста человек и что половину уложили гранатами, а также из пистолетов и мушкетов. Значит, на каждого десантника пришлось двое-трое сарацин; вполне приемлемое число для отборной корсарской команды.
От галер отплыли плоты — на каждом по четыре коня, рыцари в кирасах и моряки, гнавшие плоты к берегу. Это были мощные сооружения, изготовленные по указанию Серова: большие винные бочки, связанные канатами, с прочным деревянным настилом. Лошади, чувствуя надежную опору, стояли спокойно, только дергали ушами, когда за холмистой грядой слышался выстрел или особо пронзительный крик.
На вершинах замелькали среди камней фигуры дерущихся, потом волна магометан, преследуемых десантниками, покатилась вниз, прямо на шеренгу бойцов де Пернеля. Тот вскинул шпагу, и его отряд остановился; полторы сотни мушкетных стволов глядели на бегущих, и темные их зрачки сулили смерть.