Найдя как раз такое место, я плотно прижал ладонь к поверхности и начал понемногу погружать руку в камень. Ладонь ушла неглубоко. А мне, кстати, глубоко и не надо было. Рука, намертво приросшая к граниту, была надежной опорой, на которую я перенес вес тела. Так и пошел дальше, отвоевывая у скалы сантиметр за сантиметром. Но скоро и эта лафа кончилась. Я выдохся окончательно и бесповоротно. Установившийся энергобаланс позволял мне надежно держаться на скале неограниченно долго. И только. На собственно подъем сил уже не было. Вспомнилось неожиданно, как Учитель говорил в ответ на бесконечные «как» и «почему»: «Не можешь изогнуться сам, изогни мир вокруг себя». Выхода не было. Я пару раз коротко вздохнул и начал погружаться в транс.
Мелькнули какие-то невнятные картинки, но подходящей не было.
И тут же я вспомнил, как в одном из моих любимых фильмов каскадер лезет по вертикальной стене здания, оказывающейся в итоге едва отклоненным от горизонтали макетом.
Внезапно я рассмеялся, представив, как некая камера сейчас отъезжает назад, и оказывается, что это вовсе не скала, а конструкция из тряпок и досок, лежащая на земле. Потом я встаю и иду по этой конструкции вперед, пока не спотыкаюсь об ее край…
Удар был страшен.
Я очнулся, когда было уже совсем темно. Приподняв голову, посмотрел назад. Выходило, что, пролетев над срезом скалы шесть метров по горизонтали, я головой врезался в камень на самой вершине.
Уж изогнул так изогнул… Вообще-то, строго говоря, это все номера на грани фола. Единственная мысль, да что мысль, даже тень мысли сомнения — и все, не отскребут.
Рюкзак лежал рядом, подняв порванные лямки вверх, как сдохший пес. Оставалось немного. Еще два часа пути, и из последних сил я вполз на одну из скал.
Первым делом я начал собирать из подручных средств антенну. Выглядела эта конструкция жутко. Больше похожая на горячечный бред абстракциониста, чем на нечто, имеющее отношение к связи, она тем не менее должна была дать мне возможность отправить такое нужное сообщение.
Настроив радио на волну фронтового разведцентра, я медленно и внятно проговорил сообщение в микрофон, а затем нажал клавишу передачи. Сжатое и закодированное, в доли секунды оно ушло в эфир. Потом для гарантии я повторил его и стал ждать. Собственно, ради этого я и полез на такую неудобную гору. У меня был весьма маломощный передатчик, а ближайшая точка, способная принять и расшифровать мое сообщение, была почти в восьмистах километрах.
Через несколько минут я услышал едва слышный шелест. Нажав клавишу дешифровки, через полминуты я получил подтверждение в получении сообщения и стандартное пожелание удачи в долгой дороге домой. Да, моя дорога и впрямь ожидает быть долгой.
Сообщение было получено адресатом, но еще не расшифровано. Мой код был принципиально сложнее и требовал участия в дешифровке личного ключа начальника разведки фронта.
Представив, какая беготня начнется, когда они поймут, от кого пришло сообщение, и какая хрень над ними нависла, я улыбнулся. Улыбнулся, несмотря на то, что впереди меня ждали совсем не розы.
Самая гнусная часть пути была пройдена. Оставалась самая сложная и самая смертельная. «Сущее ничего», как сказал бы один мой старинный друг по Команде.
Около пяти часов утра я уже сидел среди корней огромного куста ригахи и в бинокль рассматривал крепость, которую собирался не менее чем через два часа начать штурмовать. Это и была «точка один». Отсюда уже не было никакого возврата. Впрочем, для меня возврата не было и раньше.
Несмотря на то что солнце давно уже скрылось за горизонт, мне не требовалось переключать свою оптику в ночной режим. Виной тому было бессчетное количество прожекторов, успешно превращавших ночь в день. В их резком бело-голубом свете видны были и военный городок, и окружавший его ров, как флажками отмеченный сторожевыми вышками. Сам городок был разделен на сектора безопасности радиальными и концентрическими заборами, шедшими прямо от центра, в котором стоял большой купол. Этот колпак и был целью моего визита. Вернее, не сам купол, а то, что находилось глубоко под ним. Вырезанная в толще скальных пород полость, где находился портал, соединенный с поверхностью мощным грузовым подъемником.
Был, конечно, вариант: уничтожить сам подъемник, но это никак не решение вопроса. Это только отсрочка того Апокалипсиса, который здесь начнется, выпорхни гатрийские «Черные Посланники» на свободу. А мне нужно было именно кардинальное решение проблемы. Даже если мне предстоит сдохнуть, я хотел точно знать, что с моими девочками и друзьями ничего не случится. Мне было, что защищать на этой планете.
Во всем обозримом пространстве лагеря шла обычная армейская суета. Деловито сновала солдатня, вальяжно прогуливались офицеры, то и дело взревывала какая-то техника в обширных ангарах, прилетали и улетали вертолетоподобные агрегаты и антиграв-глайдеры.
Медленно, по миллиметру я обшаривал глазами весь этот муравейник в поисках какой-нибудь завалящей дырочки в их обороне. Меня даже устраивала не дырочка, а так, легенькая рябь на их безупречном доспехе. Я уж протиснусь.