Я задумался.
— Слушай, здесь наверняка есть бомбоубежище?
— Что-что?
Она нахмурилась.
— Ну, место где прячутся от авианалета, — пояснил я торопливо.
— Нет, только подвал, где стоят реаниматоры.
— Сколько вам нужно времени на эвакуацию?
— Как только поступило сообщение о десанте, все больные и персонал спустились туда.
— Так, — твердо произнес я. — Бегом в подвал и не высовывать носа, пока все не кончится.
— Но я не могу бросить Эрну одну.
— У тебя есть рота морских пехотинцев?
— Нет, но и у тебя нет роты.
— Я сам, как рота.
— Тогда у меня есть ты, — сделала логичный вывод Рат Са.
Я начинал потихоньку закипать, а это было плохо.
— Послушай, тогда твоя рота пойдет и немного повоюет, а ты прикинься, пожалуйста, черной тряпочкой в темном углу и постарайся не отсвечивать.
— А чем будет воевать моя доблестная рота? Этим?
Она хмуро кивнула на хирургические инструменты.
— Могу и этим. А у тебя есть идеи получше?
— Есть!
Опершись одной рукой, она легко перебросила тело через стойку дежурного и шагнула к шкафу с лекарствами. Я предположил, что мне предложат сражаться с помощью аптечных пузырьков, но когда полка с медикаментами крутнулась на невидимой оси, открывая полость второго дна, я даже оторопел от обилия предметов для убивания себе подобных.
То, что вынула Рат Са из чрева безобидного на вид шкафчика, немало меня поразило. Такой штуки моя богатая практика еще не знала. Большой, да нет, просто огромный пулемет или даже небольшая пушка. Я успел лишь подумать о том, какая отдача должна быть у этакого монстра, как с площади перед госпиталем раздался знакомый голос Эрны. Не голос, а, скорее, жалобный вскрик. Я только успел выдохнуть: «Ратти, прикрой!» и выскочил наружу.
Я видел, как беспомощно отбивавшуюся Эрну волокли к той самой странной машине, которую я принял за самолет вертикального взлета.
Времени у меня было лишь на то, чтобы одним ударом кодовой фразы вогнать себя в состояние дхати. Плата за состояние чудовищного ускорения — порванные мышцы и связки, пережженные нервы — все это будет потом. А пока мое тело скользило по бетону, почти не касаясь его, и звеня тонкой струной смерти.
Я влетел в толпу, окружившую самолет, словно снаряд. Руки сами, будто у них появился свой разум, раскрылись крыльями, унося в смерть двух солдат. Потом были еще и еще. Кто-то кричал, кто-то пытался стрелять, но мое движение было за гранью их восприятия.
Этот карнавал был не только моим. За моей спиной, там, где был центральный вход, громко ухнуло, и прицелившегося было в меня солдата разорвало пополам. Не утруждая себя убивать всех, я убивал только тех, кто преграждал мне путь к самолету, куда утащили Эрну. Прорвавшись наконец к закрытой двери, я ударом обеих ног в прыжке вогнал ее внутрь, успев услышать предсмертный хруст чьих-то костей, и оказался лицом к лицу с тем самым парнем, на котором был мундир генерала. Он держал Эрну за волосы перед собой, а его пистолет смотрел девушке в затылок. Грамотно смотрел, снизу и чуть сбоку. И он был чертовски напуган, этот козел. Внезапно глаза Эрны закатились, и она обмякла в его руках, на долю секунды открыв его голову. Во мне что-то щелкнуло. Мгновенная дрожь пробежала по моему телу, заставив сердце на миг сбиться с ритма, и, словно в моих ладонях была какая-то жидкость, я сделал жест, будто плеснул ее ему в лицо.
Я хотел всего лишь отшвырнуть его в сторону энергоударом. Но что-то, видно, закоротило в Датском королевстве.
Бледно-лиловый шар, сорвавшись с моих пальцев, влетел ему в лоб, на мгновение окружил голову призрачным сиянием и взорвал ее, словно гранату, разбросав вокруг кровавые ошметки.
Летчик, заляпанный багровой кашей, пытался что-то сорвать у себя с пояса, когда удар моей ладони превратил его горло в плоский блин. Ломая пальцы, я выдернул из руки самозваного генерала пистолет и поспешил скорее наружу, где по моим расчетам еще кто-то оставался.
Но врагов уже почти не было. Только трое залегли за флаером и осторожно отстреливались от Ратти, бившей прямо из полутемного холла больницы. Солдаты находились на ярком солнце, и, кроме черного провала, ничего видеть не могли. Тогда как Рат Са прицельным огнем постепенно превращала флаер в кучу железа. На моих глазах в темноте за остатками дверей что-то вспыхнуло, потом рявкнуло так, что заложило уши, и неосторожно высунувшегося солдата просто разорвало в кровавые клочья. Я не стал продолжать их дуэль и, вскинув оружие, пристрелил оставшихся в живых. Ничто вокруг не шевелилось и вообще не подавало признаков жизни. Я устало опустился на лесенку трапа. И тут внезапно в глазах все поплыло, и я отключился.
Очнулся я оттого, что кто-то осторожно смачивал мои губы водой. Я попытался что-нибудь сказать, но у меня ни хрена не вышло. Вместо слов я издал какой-то хриплый звук, похожий на скрип ржавого железа по битому стеклу. Потом я попробовал сдвинуться немного в сторону и решил, что связан по рукам и ногам.
Понемногу сфокусировав зрение, я увидел прямо возле меня Эрну с мокрой тряпочкой в руках. Она что-то весело щебетала, но я не мог ее понять, ибо отяжелевшая голова гудела, словно в ней поселилась авиационная турбина. Погоревав немного о том, что в такой маленькой и бестолковой голове живет теперь такая шумная штуковина, я вновь провалился в беспамятство. А потом я снова очнулся, и снова ненадолго. Но теперь я успел разглядеть и комнату, в которой находился, и неизменную Эрну у изголовья моей кровати, и двух здоровенных мужиков в темно-синих мундирах, пасущихся здесь же.