Осторожно вошел дворецкий.
— Захон Или ждет тебя.
— Так рано?
— Она провела ночь перед домом.
От неожиданности я чуть не пролил чашку с коро на себя. И пролил бы, если б резко не отодвинулся назад. В итоге залил темно-коричневой жидкостью белоснежный ковер под ногами.
— Ей что, некуда пойти, раз она проводит ночь в машине? — хмуро спросил я, разглядывая отвратительное пятно. Настроение как раз соответствовало небольшому смертоубийству.
— Нет, машина сразу же ушла.
— Ты хочешь сказать, она провела ночь на земле? — Похоже, голос меня совсем подвел, потому что Аррох торопливо произнес:
— Это мы быстро уберем. Не останется даже пятнышка. — И добавил: — Твои ребята что-то ей постелили на траве, и поставили навес.
Слава богу, ну не все так безнадежно в этом дурдоме.
Я медленно выдохнул, и поймал себя на мысли, что чуть было не психанул по совершенно пустяковому поводу. Неужто нервы сдают? Это плохо. На войне нервные не живут.
Заглянув в гардеробную, где была такая куча дорогих тряпок, что можно было бы одеть целую роту, я замешкался.
— Арох, у меня совсем нет опыта в такого рода делах. Ты не посоветуешь, что бы мне напялить?
Он нырнул в комнату и, спустя несколько мгновений, показался, неся на вешалке нечто балахоноподобное белого цвета с тончайшей золотой каймой по краям.
— Я думаю, это подойдет.
— М-да? — Я с сомнением окинул взором предложенную шмотку и тяжело вздохнул. — Ладно, только покажи, как это носить.
С помощью Ароха я довольно быстро оделся, и уже через несколько минут спускался в главный холл.
Еще на лестнице я заметил высокую фигуру в черном хатти, неподвижно стоящую возле небольшого бассейна.
Я не прошел и половины разделяющего нас расстояния, как жрица обернулась, и я увидел неправдоподобно красивую белокурую девушку. Ее слегка вьющиеся длинные волосы свободно лежали в капюшоне хатти, проливаясь оттуда кольчатыми ручейками. Ее лицо сделало бы честь королеве. Подойдя ближе, я увидел то, от чего сердце мое вдруг замерло. Ее глаза были даже не желтыми, а настоящего золотого цвета.
Подождав, когда я подойду, она мягко и грациозно опустилась на мраморные плиты пола на колени и произнесла густым певучим голосом, низко склонив голову:
— Повелитель, твои жены ждут тебя.
Я на секунду замешкался, но потом взял себя в руки и как можно тверже сказал:
— Встань!
Она безмолвно повиновалась.
— Садись. — Я показал ей на легкое кресло у воды. Легко, как пушинка, она бесшумно опустилась в плетеное кресло. Я сел рядом, постаравшись это сделать так же тихо и, придав своему голосу соответствующий, как мне казалось, тембр, спросил:
— Ты, я вижу, взрослая женщина. Как ты можешь верить во всю эту ерунду?
Она сосредоточенно вздохнула.
— Повелитель, я прошу у тебя только любви для себя и других твоих жен.
— Какой я тебе повелитель и тем более муж? Предположим, этот твой Бихшу, Бикху или как там его, существует. С чего ты вообще взяла, будто это я?
— Ты помнишь тот камень возле водопада? — заговорила она, опустив голову.
— Ну, помню. Камень как камень. В него попала молния, вот он и развалился. Я-то тут при чем?
— Это не камень! — сказала она, подняв глаза цвета готического золота. — Это древнее капище. Стоит оно с незапамятных времен. Кто-то говорит — миллион лет, кто-то — больше.
— Не болтай ерунды. За такое время самые высокие горы становятся песком. А этот кирпич давно бы уже разрушился.
— Его вообще нельзя разрушить! От него не смогли отколоть даже щепотку на анализ.
— Чепуха… Есть всякие буры, лазеры, взрывчатка, наконец.
— Его не смогли взять даже клайдером.
— Чем?
— Уничтожителем материи.
Тут до меня дошло.
— Это такая маленькая серебристая штучка, вроде карандаша?
— Ну да. — Она пожала плечами, словно объясняла мне известные всему миру истины. — Только это не сам клайдер, а излучатель.
— Что ты знаешь об этом?
— Повелитель, вся информация, имеющаяся у жриц, в твоем распоряжении. Я только прошу поехать со мной в храм.
Я только прошу поехать со мной в храм. Ты должен взять каждую из нас хотя бы один раз. Иначе отвергнутая тобой умрет…
— Это еще почему?
— Когда девушка решает добровольно стать твоей женой, она принимает авансом ответственность за возможный отказ. Цена такого отказа — смерть.
— И многие уже расстались с жизнью?
— Никто, — просто ответила она. — Ты ведь здесь в первый раз за много тысяч лет.
— И много вас?
— Двенадцать.
— А старухи и младенцы среди вас есть?
Неожиданно лицо ее раскрылось удивительным цветком улыбки.
— Мы все в возрасте от семнадцати до сорока лет.
— А что происходит с теми, кто взрослеет?
— Они уходят из храма и начинают жить нормальной жизнью.
— И я обязательно должен переспать с каждой из вас?
— Да, — просто сказала она и кивнула головой.
— Я надеюсь, хотя бы не за один день. На вечер у меня обширные планы.
— Сначала я просто хочу, чтобы ты приехал посмотреть на свой дом.
— А разве это не мой дом? — спросил я, обводя вокруг рукой.
Она брезгливо дернула своим округлым плечиком, словно мы сидели в занюханной конуре.
— Если, конечно, хочешь, это будет твоим домом. Но ты еще не видел того, другого…
Я встал.
— Прямо сейчас?
— Через три эан я доставлю тебя в любое место, какое пожелаешь.