Танец с Хаосом

— Она ж его растопчет, — озабоченно сказал Дастин, наблюдая за непринужденными эволюциями слонопотамши и мальчишки. — Да и черт с ним, он ведь не настоящий…

Брюнхильда взялась за веник и начала выметать осколки витрины, заодно доложив, что послала человека за стекольщиком. Газеты уже доставили.

Выпить утренний кофе и ознакомиться с прессой мы не успели. Нагрянули посетители. К калитке подъехала коляска с извозчиком, из ландо вышла пара — он в сюртуке и шляпе, дама — в скромном коричневом платье с турнюром. Гости аккуратно обогнули Эсмеральду, принявшуюся объедать плющ (я и не заметил сразу, что теперь Дом украшен плющом), а дама, проворковав: «Какая милашечка, Володя, посмотри…», мимолетно погладила усевшегося на крыльце слонопотамчика.

Сказала она эти слова по-русски.

Вошли, сели за столик. Что-то заказали Брюнхильде. А я глядел на посетителей и никак не мог вспомнить, где же я раньше видел невысокого рыжеватого мужчину с жиденькой бородкой…

Эти двое были только началом целого нашествия молодых, не очень молодых и совсем не молодых людей в сюртуках, пиджачных костюмах, жилетках, шляпах, котелках, цилиндрах и кепи. Одни победнее, другие побогаче, но в целом все выглядят обеспеченными бездельниками. Несколько решительных дамочек с горящим взором — яркий типаж вожака феминистской лиги или, на худой конец, активной лесбиянки. Бледненькие юнцы с локонами. Стервозного вида старые девы, которые тут же напустились на Дастина, обвиняя в том, что у нас «скатерти нечистые», хотя это было откровенным враньем и тетки скандалили только ради собственного удовольствия. Кстати, еще одна мадам приволокла с собой пуделька, который немедленно поднял ногу на входную дверь и натужно напустил лужу. Пришлось вытирать. Тухлоглазых старых дев очень хотелось накормить и побыстрее выдать замуж.

Но самое страшное заключалось в другом. В их разговорах. Как это ни ужасно, но наше кафе избрали местом сборища российские интеллигенты. Причем интеллигенты социал-демократического уклона. Квелый рассадник болтливых пустоцветов. Половина блестит своим интеллектом (импотентного вида господа и старые девы), другая половина показно поддакивает, а на самом деле изыскивает способ затащить кого-нибудь из присутствующих в кусты. Это если фигурально выражаться. Уж больно глазыньки блудливые.

— Кто они такие? — по-английски спросил меня Дастин, после того как одарил вином, пирожными и французскими булочками эмигрантский табун. — Никак не могу понять, о чем они говорят.

— Самое страшное зло мира, — обреченно вздохнул я. — Интеллигенты.

— Ах, вот как… — понимающе кивнул Дастин. — А эпоха?

— Судя по прикидам, конец XIX — начало ХХ века, не позже. Интересно, что им здесь понадобилось?

— Что и другим, — справедливо заметил напарник, вскрывая очередную винную бутылку. — Пожрать и выпить. Расплачиваются, между прочим, французскими деньгами. Взгляни.

На серебряной монете в пять франков красовалась галльская Марианна в чепце и надпись по ободу: «Республика Франция. 1898».

Общество спорило все громче и безобразнее, ибо логика выдвигаемых в диспуте предположений всегда обратно пропорциональна количеству и градусности алкогольных напитков, потребленных диспутирующими. По залу летали словечки: «Почвенники размежевываются», «Плеханов, батенька, не прав категорически!», «Марксисты не имеют ничего общего с этим отребьем!», а лесбийского вида остроносая мадемуазель, которой больше подошли бы не длинное платье, а кожаные шортики, портупея и плетка, громко орала о восьмичасовом рабочем дне для женщин. Уверен, сама она не проработала в своей жизни ни одного часа. Старая дева в черном, неуловимо похожая на Блавацкую, чье сочинение я откопал вчера в библиотеке, возражала — мол, при социализме марксистского толка у мужчин и женщин обязательно должны быть равные права.

Я начал их узнавать — ничего сложного в том не было. Обращались они друг к другу с непременным употреблением слова «товарищ», причем произносили его вкусно и гордо. Конечно, попробуй сейчас в России сказать что-либо подобное. Здесь не Россия, здесь Цюрих, поэтому можно пошалить. Товарищи были самыми разными. Товарищ Мартов. Товарищ Зиновьев. Очаровательного юношу с ресницами и локонами называли просто Ванюшей.

Зазывали на чашку коньяка по окончании заседания. Знаем-знаем мы эти шуточки… Прибывшие раньше всех Владимир Ильич с Наденькой попивали кофе, и я едва подавил искушение взяться за аптечку и сыпануть им слабительного. Лев Давидович потрясал гривой темных спутанных волос и громыхал цитатами. Товарищ Инессочка (красивая баба, между прочим. С чего вдруг генеральская дочка записалась в революционерши?) хищно отстреливала мужчинок глазками. В общем, так себе party. Без претензий. И как только они умудрились причинить обструкцию Российской империи в 1917 году?

С зубовным скрежетом и стоном я вернулся к стойке, терзаемый острым желанием попросить Дастина выставить всю эту гопу вон. Не потерплю большевистской заразы во вверенном мне кафешантане! Дастин только посмотрел страдальчески и буркнул: «Бездельники», неизвестно кого имея в виду. Ну не нас же?

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175