Бернар встал, отряхнулся, поднял свой носовой платочек, аккуратно сложил и сунул в карман пиджака.
Я осторожно поднялся вслед, гадая, какую пакость его святейшество придумал на сей раз. Явно ничего хорошего. Перестал я верить в хорошее.
Высокий седовласый джентльмен молча взял меня под руку и увлек наверх, по бережку, в сторону избы, где жил бородатый Петр. Бернар подошел к дому, аккуратно постучал набалдашником трости в окно с простыми белыми занавесочками и остался ждать у крыльца.
Вышел Петр. На носу круглые очки в очень тонкой оправе — такие обычно носят пожилые работяги-мастера из старинных фильмов или жаждущие экстравагантности рок-звезды. Постоял на верхней ступеньке резного крыльца. Вздохнул.
— Значит, решили… — прогудел он и разлохматил пятерней бороду. — Впрочем, меня это не касается. Моя забота — Врата. Если никаких больше вопросов нет, идемте, провожу.
— А… а можно… — Я оглянулся на Врата. — Простите, можно посмотреть на… на Него?
— Чего на Него смотреть? — Петр удивленно вздернул плечи. — Еще успеется. Потом когда-нибудь.
— Оглянись же, дурачок, — шепнул позади Бернар, — Он везде. В солнце, в деревьях, в воде. В тебе. Давай, иди. Своим навязчивым присутствием мы отвлекаем Петра от работы…
Зашел в дом, вслед за Петром миновал обширную горницу, поднялся по лесенке на второй этаж.
Запертая деревянная дверь, никакая не особенная, самая обычная. Словно притвор кладовки, содержащей соленья-варенья. Однако я даже и представить себе не могу, какие припасы могут обнаружиться в кладовках жилища Петра.
Бородатый подвинул висящие на поясе два ключа, забрался ладонью в карман штанов, покопался и вытащил наружу небольшой серебристый ключик. Пальцем счистил пыль со скважины на двери. Замок тихо щелкнул.
— Иди уж… — Петр распахнул дверь. — Только в следующий раз приходи в гости нормально, а не крюком. Давай, топай.
Я заглянул внутрь, ахнул. Оглянулся на святого Бернара, остановившегося у подножия лесенки. Блистательный аббат только улыбнулся и мелко помахал рукой на прощание.
— Стойте! — Я чуть отодвинул массивного Петра, а вперил взгляд в безмятежно ухмыляющегося святого. — Бернар, а как же Дастин? Это нечестно! Несправедливо, наконец!
— Шагай! — сурово приказал Петр, подталкивая меня в плечо кулачищем. — Никуда твой Дастин не денется. И чтоб без фокусов в будущем!
Я переступил порог, взглянул через плечо, но дверь исчезла, заместившись серой бетонной стеной.
* * *
…Я вытащил из ледяного брюха холодильника три синие баночки, одну вскрыл сразу, две засунул в карманы. Пусть немного прогреются. Настоящий ценитель пива не будет употреблять этот напиток ледяным. Еще одна упаковка из десяти банок под мышку — отнести наверх.
Я двинулся к лифту, попутно отправляя в глотку тоненький ручеек пахнущего хмелем напитка. Посверкивающая серебристым металлом кабина была в трех шагах, как вдруг створки начали сдвигаться. И захлопнулись перед моим носом.
Дежа-вю. Однажды так уже было! ОДИН В ОДИН!
Кстати, к холодильнику я направился чисто машинально, словно направлял кто-то. Бездумно забрал пиво и…
Матерь Божья! Это Комплекс! Нижний, складской уровень! И все происходит так, словно… Словно…
— Навигатор! — выкрикнул я. — Дата, точное время, обстановка!
— Я — Рамзес, — хрипло буркнул коммуникатор над кнопкой вызова лифта.
— Дата, точное время, обстановка!
— Я — Рамзес, — хрипло буркнул коммуникатор над кнопкой вызова лифта. — И чего тебе приспичило?..
— Исполняй, сука!! — страшно заорал я. — Не сметь пререкаться с человеком!
— Девятое апреля, 13 часов 25 минут стандартного земного времени. Обстановка без изменений — в охраняемом радиусе посторонних вторжений не зафиксировано. Шестьдесят две секунды назад в системе мониторинга отмечен сбой неясной этиологии. Проводится комплексная проверка системы и всех сетей.
Угу, вот как значит… Ай да святой Бернар!
Я саданул кулаком по кнопке. Рамзес, видимо уяснив, что сейчас со мною лучше не связываться, молчал в тряпочку.
Лифт у нас скоростной, но все одно мне казалось, будто кабина двигается чересчур медленно. Я одним махом прикончил все три баночки пива, бросил пустые упаковки прямо на пол, пошлепал ладонями по гладкой хромированной стенке, уронил и снова поднял несомую наверх упаковку с «Левенброем»… Наконец кабина мягонько остановилась, створки поползли вбок, но для быстроты я раздвинул их локтями.
Так, без всякого сомнения, я нахожусь в коридоре административного корпуса — высокой башни-надстройки над черным пространством Комплекса. Бегом направо, к терминалу управления Рамзесом, занимающему огромный зал. Сразу за терминалом — жилые помещения.
Дверь в нашу комнату я открыл пинком.
Две койки, столик, телевизор. Завал из старых журналов. Компьютер. Плакаты с грудастыми кинозвездочками на стене. Рядом — фотки родителей и подружки Дастина, оставшихся на Земле. Голографическая картина — сверхдальний разведывательный крейсер «Эндимион», гордость Дальнего Флота.
— Привет!
— Привет, а мы тебя ждем.
— О, пиво! Давай сюда!
Они сидели на легких пластиковых стульчиках, возле громадного, в рост человека, окна, выводящего на горы и северо-западную часть Комплекса — тот самый район, который прежде подвергся уничтожению. Если вглядеться, то выходит, что ничего подобного никогда не происходило… Однако сейчас это неважно. Я снова уставился на людей.