были звезды над ними, неподвижно Солнце, неподвижны тени скал. Казалось,
что поверхность астероида усеяна нишами, исчерчена узкими щелями провалов.
Такое Тополь уже видел однажды. Это было еще в студенческие годы на
геофизической практике в Казахстане. В ясную лунную ночь они шли по голым
плитам карстового нагорья. Их было четверо: трое парней и Чайкен. Их
шатало от голода. Впереди на десятки километров не было ни жилья, ни воды.
Устроили привал. Трое потом поднялись, чтобы идти дальше. Он продолжал
лежать. Встать с земли не было сил.
Чайкен наклонилась к нему, взяла за плечи. С таким же успехом карлик
мог пытаться поднять великана. Но она сказала:
— Любимый… Ты любимый мой… Ну вставай, вставай, надо идти…
Впервые тогда она назвала его так.
И вот теперь опять — черные тени, золотой отсвет скал, желто-красный
диск низко над горизонтом… Поразительно! Пролететь несколько сотен
миллионов километров и встретить настолько знакомый, дорогой сердцу
пейзаж!..
— Вил! — услышал он голос Радина. — Тебе повезло — астероиды с таким
слабым вращением не часты.
— Еще бы, — взволнованно ответил Тополь. — Полное впечатление, что мы
уже дома!..
Благодаря ракетным поясам, они шли по поверхности астероида, ступая так
же твердо и уверенно, как по родной Земле. Обычный астероидный ландшафт
расстилался вокруг: скалы из дунита, габбро, пироксенита, между скалами
площадки пористого космического туфа. Туф этот обладал удивительным
свойством — он, словно вспенивающееся море, наступал на утесы,
полумесяцами всползал по их граням, силясь поглотить все, возвышающееся
над его поверхностью. И в то же время Тополю казалось, что если бы из-за
очередной скалистой гряды вдруг открылся вид на обыкновенный земной дом,
людей, самолет, как это случилось тогда в Казахстане в конце их пути, он
не удивился бы. Как мало надо, чтобы на человека повеяло родной Землею:
всего лишь неподвижные звезды над головой да спокойно лежащие тени от скал
— и астероид стал для космонавта оазисом.
Они начали обследование с освещенной солнцем стороны астероида. Прошли
всю теневую сторону, где мрак рассеивал лишь голубоватый свет Юпитера,
вновь оказались на дневной стороне. Все было очень обычно, укладывалось в
рамки параграфов принятой классификации. Оставалось пройти несколько
километров и замкнуть круг. Внезапно один из скалистых склонов сверкнул им
навстречу красноватыми бликами ромбических черных зеркал.
Они направились в ту сторону.
Тополь оказался на склоне первым. Блестящие верхушки камней, усеивающих
его, были параллельны друг другу и так хорошо отполированы, что отражали
солнечный свет. Самое большое из этих зеркал было с автомобильное колесо,
самое маленькое — с блюдце. Располагались они на разных уровнях, и
расстояния между ними были различны.
Зеркала то оказывались совсем близко,
то расходились на несколько метров. Все это были грани исполинской друзы
кристаллов кремния, растущего в толще космического туфа, — явление пока
еще не объяснимое, но с которым они уже не раз встречались на астероидах.
Склонившись над одной из поверхностей, поглаживая ее рукой в перчатке и
восхищаясь тем, насколько она гладкая, Тополь сказал:
— Кристаллы что люди, Рад. Каждый — неповторимое.
— Но тогда неповторим и каждый камень, утес.
«И каждое впечатление, — подумал Тополь, вновь вспомнив ту
казахстанскую ночь. — И все это преобразователи разнесут в порошок,
уничтожат. Хотя как же можно уничтожить впечатление? Пока человек живет,
он несет его в памяти…»
Голос информатора послышался из наушников радиофона: расчеты закончены,
можно приступать к проходке шахт.
Тополь в последний раз погладил зеркальную поверхность, покачал
головой.
— Пора, — сказал Радин. — И не жалей. Такие кристаллы скоро будут уже
выращивать в лабораториях!..
Что ему мог на это ответить Тополь? Говорить о своих воспоминаниях? А
вдруг для него с такой именно звездной ночью связаны совсем другие
переживания, такие, о которых он хотел бы забыть?..
Они шли рядом. Тополь по гравикомпасу указывал направление к первой
шахте, Радин продолжал осматривать поверхность астероида. Вдруг он
остановился и концом излучателя указал в землю.
Тополь взглянул туда и в первый момент не поверил своим глазам. Шагах в
трех от них, на туфовой площадке, у подножия десятиметрового
зеленовато-черного утеса, виднелась извилистая борозда, словно кто-то
провел по этому месту концом палки. Борозда была с резкими краями,
глубиной сантиметра три, длиной метров пять.
Они смотрели на эту черту и молчали.
Потом Тополь услышал голос Радина. Он обращался к корабельному
информатору:
— Подготовку к сборке преобразователей прекратить.
И Тополь молчаливо согласился с приказом Радина. Уж теперь-то распылять
астероид было нельзя. Чем сделана эта черта? Метеоритом? Обломком скалы?
Но как? Почему она не прямая?
— Вил! У этого астероида нет собственного имени? — спросил Радин.
— Нет. Он обнаружен очень недавно.
— Давай предложим назвать его астероидом «Странное». Эта царапина,