четыре — вдох… Раз, два, три, четыре, пять, шесть — выдох… Внимательно
слушай меня. Сосредоточься на мысли: тяжелеют веки, тепло приливает к
ногам… Раз, два, три, четыре…
Это был обычный гипнотический сеанс, Широко применявшийся в космических
полетах. Человек, погруженный в сон, легче переносит радиацию и
перегрузки. Роль гипнотизера на корабле выполнял автомат. Он вызывал сон,
он будил. Выработать привычку подчиняться такому автомату, говорившему,
как правило, голосом начальника экспедиции, входило в цикл обязательной
подготовки.
Из них двоих спать мог только один. Значит, сон выпадает на долю
Тополя, как более слабого. Радину придется держаться на стимуляторах. Ну и
еще на суровом приказе себе — не спать!
— Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре, пять… Если не будет
особой команды, проснешься сам, как только замедление будет закончено…
Радин услышал ровное дыхание уснувшего Тополя. «Ну вот, — сказал он
себе. — Теперь, наконец, все…»
Рев тормозных двигателей оборвался толчком. Микрофон внешней связи
донес мерное лязганье. Все это были приметы того, что они уже в атмосфере,
— в космосе не распространяется звук! И, кроме того, он уже всем телом
чувствовал самую нормальную земную тяжесть!
— Вил, — позвал Радин.
Говорить было трудно. Тяжелый, раскаленный металл заполнял мозг, грозил
изнутри разорвать череп. Даром перелет не прошел. Сил не было даже на то,
чтобы открыть глаза.
Но он все-таки еще заставил себя говорить:
— Есть звук уже, Вил. Значит — воздух! Мы на Земле, Вил!
Он слышал дыхание Тополя, шорохи. Тополь, несомненно, проснулся.
Тополь, несомненно, проснулся. Но
почему он молчит?
Тогда он спросил:
— Волны радиофона не могут выйти за пределы этой коробки? Да скажи мне,
Вил! Ты специалист в этой области.
Он спрашивал очевидное, то, что хорошо знал сам. Ему было важно
услышать голос Тополя. И тот ответил:
— Нет. Корпус будет экраном…
«Повернуться к нему, — подумал Радин. — Но ведь сил же нет! Я не могу
даже пошевелить пальцем!»
Лязганье стало громче. Теперь оно сопровождалось шипящими и журчащими
звуками, похожими на утробные вздохи и бульканье. Сливали горючее?
«Блоки выгрузят, ракету — на переплавку, — подумал Радин и удивился
своему спокойствию. — Что ж. И такое может случиться. Но домой мы пришли».
Лязганье стало реже. Его сопровождал треск и» легкое постукивание по
корпусу ракеты.
«Похоже на ревизию корпуса, — подумал Радин. — Но почему же так срочно?
Даже не разгружая ракеты! Неужели это промежуточная станция? Опять грузят
блоки? Если придется продолжать полет, надо снова готовить Вила! В каком
он состоянии?..»
Вдруг всякий шум оборвался. Ракета дернулась и замерла. Но, может, она
летела теперь так — без единого рывка и вибрации? Времени терять, было
нельзя.
— Вил, — сказал он. — Возможно, нам снова придется продолжать полет.
Тополь не ответил.
— Да скажи что-нибудь, Вил!
Перемещение закончилось. Радин почувствовал, что ракета мягко легла на
подставку. Судя по направлению силы тяжести, она лежала параллельно земной
поверхности. Нет, пока еще это не было похоже на запуск. По-прежнему
стояла полная тишина.
И вдруг, словно крышка челнока противоперегрузочной ванны, верхняя
половина того отсека, в котором они стояли, беззвучно отделилась сразу по
всему периметру и пошла вверх!
Оберегая глаза Радина, мгновенно сработала люминесцентная защита,
окрасив прозрачную оболочку шлема в темно-фиолетовый цвет. Радин поднял
руку и откинул забрала шлемов — сперва тополевского, потом своего.
Они стояли в море солнечного света, приглушенно льющегося сквозь
огромную матовую полусферу потолка. Ракета лежала в центре гигантского
зала, отделенная стенами прозрачного цилиндра от всего остального
пространства.
И у этих стен, совсем рядом, на расстоянии всего лишь двух-трех шагов,
стояли люди. Обычные люди в белых и голубых комбинезонах. Они смотрели
восторженно и изумленно.
Так смотрят на чудо.
Радин вытянул руку.
— Здравствуйте, — сказал он. — Мы — экипаж космического корабля
«Сигнал». Время старта — 2017 год. Мы выполняли задание по защите
атмосферы Земли.
Он говорил и слышал свой голос, тысячекратно усиленный, громом
раздающийся под сводами этого огромного солнечного зала…
Они не знали, что известие о них принес на Землю первый же грузовой
корабль-автомат.
Он принес его в кассетах своей кинолетописи.
То, что они были люди, не вызвало сомнений. По типу скафандров был
установлен год отлета, а затем и название корабля, имена. По характеру
снаряжения, и ритму всего поведения было оценено состояние, в котором они
находились (как очень далекое от катастрофического).
И потому, что они возвращались на Землю, хотя их давно уже считали
погибшими, и потому еще, что были они посланцами эпохи героического
прошлого — года столетия Октября, — весть о них всколыхнула планету.
Не было человека, который не знал бы о них.
Вторая грузовая ракета прибыла к сфере еще до возвращения первой ракеты
на Землю. Она действовала по строгой программе — выгрузить и погрузить