астероида прямоточный ракетный двигатель! Межзвездный газ будет сжиматься
в сужении, разогреваться и вылетать прочь! Ну, и начнет толкать астероид!
— Это, знаешь, какая-то примитивная фантастика! Янус просто развалится.
Его разорвет на куски.
— Да нет же! Надо просчитать все; по-моему, двигатель получится
слабенький, но постоянный. На десятки лет! И пусть Янус тащится на свое
место полвека! Раньше щит и не нужен! А мы свое сделали. И сделали просто,
красиво, изящно!..
Вернувшись в «Сигнал», они просчитали несколько вариантов превращения
Януса в летающую трубу. Получалось, что эта система действительно сможет
двигаться самостоятельно.
Они немедленно послали радиограмму на Землю с просьбой независимо
повторить вычисления, а сами, не теряя времени, начали расширять канал.
Через четыре часа Земля подтвердила разумность идеи. И снова под
сообщением была подпись: «Первый». По мнению земных вычислителей, главным
источником энергии должен был явиться не межзвездный газ, а сыпучая часть
массы астероида, но общей картины это никак не меняло Выход в район щита
лишь сорока процентов первоначальной массы астероида уже полностью решал
проблему.
Последняя фраза служебной части радиограммы была такая: «Досрочное
создание щита — великий подарок Земле». Потом шли четыре слова лично для
Радина: «Все хорошо, дети здоровы». Три слова предназначались Тополю:
«Возвращайся, возвращайся скорей».
Сигналы Земли почти совсем не выделялись на фоне общего радиошороха
космоса. Только сложнейшая аппаратура «Сигнала» умела отсеять их,
превратить в кривые на экранах осциллографов, перевести в ряды цифр и,
наконец, расшифровать.
«Возвращайся, возвращайся скорей…» Тополь схватил кусок ленты с этими
словами, едва он только выдвинулся из дешифратора, и заметался по отсеку
связи, пытаясь унять свое сердце. Он не мог жить дальше, немедленно же не
сделав что-то такое, о чем бы она непременно узнала и восхитилась бы им.
Конечно, канал вулкана не дюза ракеты, где все рассчитано с точностью
до долей миллиметра. Форма его сложилась под влиянием тысяч и тысяч
случайных обстоятельств.
Форма его сложилась под влиянием тысяч и тысяч
случайных обстоятельств. Вулканический пепел, песок, вулканические бомбы
загромождали его.
К сожалению, точно вычислить, как поведет себя вся эта разнородная
масса, когда изменится характер вращения астероида, было невозможно. Их
могли ждать любые неожиданности, значит, необходимо расставить в канале
сотни регистрирующих приборов, связать их с вычислительным центром,
разработать программу их переключения.
На подготовку ушло двое суток труда без сна и отдыха. Когда же все было
закончено, подчинившись категорическому приказу. Тополь укрылся в самом
безопасном месте корабля. Он улегся в ячейку противоперегрузочной ванны
«Десанта». Сам же Радин, одетый в скафандр, сжатый прозрачными защитными
полусферами, расположился в кресле у главного пульта. Руки его, отдыхая,
спокойно лежали на панели пульта. Управление шло по командам
вычислительного центра.
На экране кругового обзора — звездное небо и край астероида, в который
нацелен «Сигнал». Над этим экраном — другой. На нем на фоне
черно-серебряной россыпи звезд, крутится палица астероида.
Пятикилометровая белоснежная стрела «Сигнала», впившаяся в край палицы, —
ничтожно маленькая серебристая черточка.
Радин с трудом переводит глаза на часы: карусель длится уже ровно
полсуток. Все это время «Сигнал» дрожит от предельного напряжения.
Центробежная сила давит и давит на плечи, на голову. Быстро остановить
кувыркание массы в шесть тысяч триллионов тонн невозможно. Но сколько еще
ждать? По расчетам — менее суток. Половина этого срока уже прошла. Техника
выдерживает. Хватит ли сил у людей?
Теперь Радин глядит на экран-график. На нем расчетная и реальная кривые
описывают одни и те же изгибы. Все идет, как задумано…
Но как он устал! Уступить вахту Тополю? Нет. Пусть остается в
«Десанте»… Чудесные стимуляторы дали им в этот полет: не спишь — и не
хочется. Вот только тяжесть давит на голову. Из-за этого не хочется есть.
А есть обязательно надо. Нельзя слабеть! Кто знает, что еще может
случиться.
На двадцать шестом часу карусели обнаружился первый результат: стрелки
указателей ускорения на доли секунды отошли от нулей. По расчетам, в этот
момент должен был резко, словно от взрыва, изменить свою плотность
вулканический песок, заполняющий неровности широкой части воронки и сжатый
центробежной силой. Если бы это произошло, «Сигнал» сразу же смог бы
удержать Янус от дальнейшего кувыркания. Но песок остался неподвижен, —
видимо, он был сцементирован прочнее, чем предполагалось. Ось канала и
направление орбиты вновь разошлись.
Но Радин все равно попытался крикнуть «ура» и сам удивился тому
немощному сиплому шепоту, который вырвался из его горла.
Лишь еще через восемь часов прекратился звездный хоровод на экранах. На
несколько мгновений пришла невесомость. Эти мгновенья были как отдых.