блоки, заменить автомат для наплавки кромок на более совершенный.
Но уже третью ракету (она была тоже в пути!) догнал радиоприказ:
разблокировать все системы контроля на входах и выходах, не покидать сферы
до тех пор, пока на корабль не проследуют два блока типа АБВГ. На языке,
понятном командному устройству ракеты, это значило: пока на корабль не
проследуют два блока с произвольными габаритами и самопрограммирующимся
поведением.
И, конечно же, дублируя третью грузовую ракету, ближайший к Юпитеру
звездолет экстра-класса «ГОЭЛРО-2» получил приказ изменить свой маршрут.
Он опоздал. Третья грузовая ракета опередила его на шестнадцать с
половиной часов.
Задерживать ее, чтобы в пути перевести космонавтов на другой корабль,
было признано нецелесообразным. Подсчет показал, что при этом здоровью их
(два замедления вместо одного) может быть причинен относительно больший
ущерб, чем если путешествие в грузовой ракете продлится до самой Земли.
…И не было на Земле человека, который бы не думал о них.
Они были эталоном для решения сотен и сотен важнейших вопросов: как
изменяется человек? Не утрачивает ли он чего-либо, делаясь все
могущественней технически? Все более подчиняя себе природу? Все более
постигая себя самого?..
Они были судьями, которые имели право сурово спросить: хорошо ли
распорядились вы, люди двадцать третьего века, всеми теми богатствами,
которые мы вам дали в наследство? Лесами и реками, городами и пашнями,
наукой и песнями?
И хотя было их двое, судили бы они от имени миллионов и миллионов тех,
кто, беззаветно уповая на будущее, отдал свою жизнь в борьбе за свободу.
8. «ТЫ Ж КОСМОНАВТ, ВИЛ!..»
На заседании Мирового Совета докладчиком выступал Радин.
Трехсоттысячное людское море заполняло амфитеатр зала. В центре зала —
кольцом — стол президиума. В центре кольца — возвышение. На нем Радин и
Тополь. Тополь сидит. Радин стоит. Все, что они говорят и делают, слышно и
видно в каждом доме Земли.
Тополь молчит, плотно сжав губы.
Сутки прошли с момента их возвращения. Он не сказал за это время и
десяти фраз.
Тополь молчит, плотно сжав губы.
Сутки прошли с момента их возвращения. Он не сказал за это время и
десяти фраз. Он был угрюмо послушен. Так ведут себя автоматы. Ему
предлагали идти, он шел. Подавали еду, он ел. Механически, не замечая, что
ему подали.
Его осматривали врачи. Он отвечал: «Да… Нет… Очень… Не очень…»
К нему обращались специалисты-психологи. Он говорил с ними неохотно и
так односложно, как и с другими, не скрывая желания, чтобы его оставили в
покое.
Что говорят о нем? Смотрят или не смотрят на него сейчас миллиарды
людей? Что будет с ним дальше? Все это не интересовало его. Он откровенно
хотел одного — пусть ему не мешают! Пусть не мешают думать о Чайкен.
Другим он сейчас быть не мог.
Губы его еще хранили теплоту ее губ. Он помнил запах ее волос, цвет
глаз… Они расстались всего месяц назад!
«Надо спросить о ней, — думал он, мучительно сведя кожу на лбу. — Как
ей было одной? Пусть бы потом она жила долго-долго и была счастлива.
Только бы так!»
Он знал — виноватых нет. Выйти из этого круга может только он сам.
Излечит время. Оно избавит от боли, от муки души. Но оно унесет и самые
дорогие и радостные воспоминания. И он хотел и не хотел, чтобы время
вылечило его…
Радин докладывал:
— …Распыление астероида такой значительной массы позволяло разом
закончить работы по созданию пылезащитного облака. В этом решении был
риск. Риск оправданный. Подсчеты разрешали его.
…Стенка астероида Янус обрушилась. «Сигнал» ворвался внутрь кратера и
был прижат к поверхности канала таким образом, что главные двигатели не
могли быть включены без опасности разрушения кормовой части корабля.
«Сигнал» совершал теперь путь вместе с астероидом, успешно выведенным на
расчетную орбиту.
…Из этого положения было несколько выходов. Простых и более сложных.
Самый простой — использовать энергию буксировочно-распылительных устройств
и прекратить направленное движение астероида Янус. Но это значило навсегда
отказаться от его использования для создания щита. Мы не могли согласиться
на такой выход. Видом Сергеевичем Тополем было предложено импульсное
переключение двигателей «Сигнала» по специальной программе. По его
расчетам это немедленно выводило корабль в состояние невесомости. Было ли
это состоянием невесомости лишь относительно астероида? Явилось ли это
прорывом за пределы мирового гравитационного поля? В чрезвычайных
экспедиционных условиях не было возможности ответить на этот вопрос. Но и
достижение состояния невесомости относительно одного только астероида Янус
уже решало проблему высвобождения корабля. А к этому мы и стремились.
…Какое-то время «Сигнал» двигался с околосветовой скоростью.
Субъективно такое движение вызвало в сознании Вила Сергеевича Тополя очень
сложные и необычные ощущения.
Детальное изучение их, несомненно,
представит большой интерес для космической психологии. И именно это