породу, и она словно вспыхивала. Огненный столб перемещался теперь по
поверхности астероида, и в этом столбе угадывались контуры спокойно и
сосредоточенно работавшего человека.
То же самое делал и Тополь.
Минут через пять они сошлись. Под ногами у них был пятнадцатиметровый
каменный монолит. Они рассекли его на куски и легко вытолкнули на
поверхность.
Заканчивать проходку последних десяти метров выпало на долю Тополя.
Радин, вогнав конец щупа ультразвуковой связи в одну из бесчисленных
трещин, стал диктовать на корабль, информатору, группы букв и цифр.
Информатор отвечал тем же. Но все, что говорил Радин, было командами, а
ответы информатора — рапортами о выполнении этих команд.
И каждая цифра или буква, причудливый слог оживали в мозгу Радина в
виде реального образа: в недрах корабля раскрывались сокровенные отсеки.
Цилиндрические и шарообразные блоки сдвигались со своих мест, сближались,
намертво соединялись болтами, сваривались ручейками расплавленного
металла, постепенно складываясь в стометровое сигарообразное тело
преобразователя — термоядерного устройства такой степени радиоактивности,
что сборка его только и могла вестись автоматами и лишь тогда, когда люди
находились от корабля за десятки километров и были укрыты многометровым
слоем скальных пород. В момент сборки все обычные способы защиты
оказывались недостаточными.
Вдруг он услышал удивленный возглас Тополя. Вслед за тем радиофон
умолк. Успев скомандовать информатору остановку, Радин почувствовал, что
его ударило в спину.
Прожектор и ракеты пояса автоматически выключились. Его швырнуло вверх,
к выходу из шахты, к звездам, и тотчас последовал второй рывок, уже назад:
шланг ультразвуковой связи удержал его.
Радин понял: снизу в шахту ворвался какой-то газ.
Чтобы провести контроль внешней среды, автомату-анализатору требовалось
четыре секунды. Но ждать и такое малое время было нельзя. Включив радиофон
на кольцевой вызов («Вил! Алло! Я — Рад!.. Вил! Алло! Я — Рад!..»), Радин
стал подтягиваться к тому месту, где был закреплен щуп, в то же время
считая про себя секунды: «Раз и… два и… три и…»
Анализатор доложил:
— Гелий — девяносто четыре, кислород — пять, водород — сорок сотых,
водяные пары. Температура — двести восемьдесят один. Среда к фотонам и
низоплазме нейтральна…
— Цевеоч! — приказал Радин на том особом машинном языке, который
состоял только из неупотребляемых обычно сочетаний букв.
Над головой его вспыхнул прожектор, и Радин обнаружил, что густой туман
заполняет шахту. Ракетный пояс повлек его вниз, в шахту, со скоростью два
метра в секунду. Почувствовав твердое дно, Радин услышал спокойный голос
Тополя:
— Рад! Тут пещера — и в ней туман, как молоко. А на дне… Вот подожди,
я расчищу от камней. И откуда только они взялись… И выключи, пожалуйста,
пояс, пусть все сохранится…
Радин отстегнул от пояса гранату аварийной защиты и швырнул ее вверх, в
шахту, куда уходили струи тумана. Едва вылетев из его руки, граната стала
распухать. Сто кубических метров пористой пластмассы запечатали выход.
Туман стал редеть. Радин увидел Тополя: он стоял на коленях всего в двух
шагах от него, разгоняя руками остатки тумана у пола пещеры.
— Что у тебя там, Вил? — спросил Радин.
Тополь встал с колен. Развел руки.
— Ты понимаешь, когда провалился, своими глазами видел, а теперь… —
он опять сокрушенно развел руки.
— Вода? — спросил Радин. — Ты видел воду? Тебе показалось, во всяком
случае?
— Да. Откуда ты знаешь?
— И такое родное, правда?
— Как привет от Земли. Но откуда ты знаешь?
— Знаю, — ответил Радин и подумал: «Ничего.
Но откуда ты знаешь?
— Знаю, — ответил Радин и подумал: «Ничего. Первый полет — всегда самое
трудное. И первый астероид — тем более. Но четыре процента щита уже есть.
Еще такой астероид — и начнется дорога домой».
3. СЛУЖБА ОХРАНЫ БУДУЩЕГО
В июньские ночи 2011 года наблюдатели сразу многих обсерваторий разных
стран мира столкнулись с любопытным и не известным прежде явлением:
неожиданно обнаружилось, что межзвездное вещество в районе орбиты Нептуна
слабо светится.
Первое время этим свечением интересовались лишь специалисты в области
космической фотометрии, называя его «парадоксом СУН» — Сатурна, Урана,
Нептуна — и сходясь на том, что оно вызвано рассеянием солнечного света,
скоплениями межзвездной пыли и существовало всегда, хотя и никем не
замечалось. Но годом спустя выяснилось, что вопрос вовсе не так прост.
Свечение происходило под влиянием античастиц, вторгающихся в пределы
Солнечной системы со скоростью около ста тысяч километров в секунду.
Такое открытие сразу привлекло внимание большого круга астрофизиков.
И вскоре были установлены еще три обстоятельства.
Во-первых, источником античастиц оказалась недавно открытая
неправильная переменная звезда Эпсилон-4037, расположенная на расстоянии
ста десяти световых лет от нашего Солнца, в промежутке между созвездиями
Лиры и Геркулеса. Что-то случилось с этой звездой, и ее обычные