— Мать любит своих детей.
— Вы правы. — Лек улыбнулся, довольный, что далагар сдержал слово. — И защищает.
— Жду ваших приказов, Повелитель.
— Это еще кто? — подъехал ближе Санти.
— Проводник, — ответил горец. — Не нервничай, все в порядке.
— Вы избрали неудачный образ, уважаемый господин. — Стражник поклонился и скомороху. — Здесь почти нет рыжих, а уж среди высших дворян… Разве что сын деора [9] Наглеатской губернии.
— Говорил же ему, дурню! — скривился Лек. — Ладно, мы ненадолго. Ведь о молодом кё Сите знают только то, что он рыжий? Он ведь домосед?
— Да. И вы решили выдать своего друга за него? — Проводник приподнял брови, оценивающе поглядев на Санти. — Рискованно, но может и сработать. Нартагальцы даже подумать не могут, что у кого-то хватит на это наглости.
— На то и рассчитывали, — улыбнулся горец. — Но я вот что хотел спросить. Где здесь торгуют красивыми рабынями? Нам нужно найти одну девушку.
— Портрет есть?
— Увы. Только приблизительное описание.
— Это хуже, придется раздать немало денег, чтобы выяснить хоть что-нибудь.
— Плевать на деньги, — отмахнулся Лек.
— К тому же мы не зря появились здесь именно сегодня. Вполне возможно, что скоро нужную нам рабыню выставят на торги. Вы знаете, где проводятся аукционы?
— В Авендаре проводят много аукционов, — позволил себе почти незаметную усмешку проводник.
— Я имею в виду те, где продают самых красивых и дорогих рабынь для утех.
— Такие обычно устраивают в белом зале торгового дома «Астеан». Часа через два начнется очередной. Однако…
— Что?
— Туда даже инары попадают только по предварительным приглашениям.
— Можно как-нибудь обойти это условие? — нахмурился Лек.
— Увы, — развел руками проводник, потом задумался. — Но можно убрать обладателя приглашения, забрав его себе.
— Смерть инара вызовет переполох. — Горец отрицательно покачал головой. — Я не хочу шума, все должно быть проделано тихо. После того, как девушка окажется в наших руках, можно все, а до того — увы.
— Труп не обнаружат до вашего ухода, — возразил охотник. — Вы же знаете, Повелитель, мы умеем работать тихо.
— Если так, делайте. — Лек пожал плечами, судьба нартагальского рабовладельца юношу ничуть не заботила. — Где вас ждать?
— А вон неплохой трактир, туда часто аристократы заглядывают. Дело много времени не займет, я знаю, где остановился один из инаров, прибывших специально для участия в аукционе.
— Приглашения не именные?
— Нет — золотая пайцза торгового дома. Там, конечно, удивятся, что вместо одного владетеля прибыл другой, но особого внимания не обратят, такое довольно часто случается. Только при входе нужно доказать, что платежеспособен.
— Два жемчужных лоана сойдут?
— Одного хватит, чтобы половину этого города купить, — ухмыльнулся проводник, с некоторым удивлением покосившись на Лека.
Было чему удивляться — жемчужным лоаном называли очень редкий и дорогой драгоценный камень. Некоторые из них стоили и по миллиону золотых, иногда больше. Но главным была даже не стоимость, а красота камня, в его переливающуюся жемчужным светом глубину люди могли смотреть часами, их буквально затягивало. Поговаривали, что ношение лоана на груди излечивает от любых, даже самых страшных болезней. За ними охотились, но мало кому удавалось получить эту драгоценность. А тут вдруг сразу два. Камни, не считая золота, вручил Леку император, приказав денег не жалеть и вытащить Неизвестную любой ценой.
Проводник растворился в толпе, а всадники направились к трактиру «Китовый ус». Ле, одетая в полупрозрачные одежды рабыни для утех, смотрелась на изумление эффектно — золотистые волосы были сколоты в причудливую прическу, вытянутые к вискам глаза горели внутренним светом, идеальная фигура заставляла любого мужчину судорожно сглатывать слюну. Многие встречные молодые аристократы тайком бросали на нее похотливые взгляды, а потом завистливо косились на владельца прелестницы. Жрица напрочь отказалась подчиняться приказам кого-либо другого, даже уговоры императора не помогли, вот Санти и пришлось играть роль нартагальского инара. Без Ле поход становился бессмысленным, только она знала, как выглядит Неизвестная.
При виде аристократов владелец трактира вылетел из-за стойки бара и принялся отбивать поклоны, едва не стукаясь лбом об пол.
— Вина дай, — процедил сквозь зубы Санти, брезгливо поджав губы.
— Вина дай, — процедил сквозь зубы Санти, брезгливо поджав губы. — Дарвальского. Всем. И смотри мне, пес, если бокалы грязными окажутся, свои кишки жрать будешь. Рабыне — фруктовой воды. Быстро!
Трактирщика как ветром сдуло. К выбранному компанией столу меньше чем через минуту подлетели слуги, застелили белоснежной скатертью, расставили дорогие хрустальные бокалы. Вскоре посреди стола красовалась в серебряном ведерке фигурная бутылка дарвальского розового вина двадцатилетней выдержки, стоившая, как минимум, тридцать золотых. Рыжий придирался к каждой мелочи, бедный трактирщик позеленел от ужаса, полагая, что его прямо сейчас повесят перед дверьми трактира, как поступили неделю назад с владельцем «Журавля», подавшим сиятельным инарам слегка пережаренную рыбу. Скоморох чувствовал себя не в своей тарелке, изводя пожилого человека, но именно так вели себя дома нартагальские аристократы. По привычке они пытались дебоширить даже приезжая в империю, но, получив трепку, сразу становились вежливыми до приторности.