— Все! Такая жизнь. Из одной передряги в другую. А я ведь тоже человек! И жить хочу. А не гоняться вечно черт знает за чем.
Это мне не понравилось. С такими настроениями на операцию не выходят.
— Лиза, я понимаю, но… Чего уж сейчас-то? Это такие… молодые настроения, а в твоем-то возрасте на первый план выходит дело. О нем и надо волноваться.
Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.
— Симон, а тебе сколько лет?
— Да тоже, знаешь… Не столько, конечно, но за сорок уже. Так что…
До сих пор я только теоретически знал, что у женщин настроение способно мгновенно меняться на противоположное, порой без всяких видимых причин. Но сейчас смог убедиться в этом на практике: Елизавета вдруг взорвалась — иного слова не найду — смехом. Зашлась от неудержимого хохота. Сперва мне показалось, что это истерика.
— Лиза, Лиза, да успокойся! Воды дать?
Она лишь махнула рукой, начиная успокаиваться. И все еще сквозь смех спросила:
— А мне сколько, по-твоему?
— Ну, знаешь, как говорится, женский возраст вслух не называется…
— Нет, ты назови.
Я мысленно сбросил ей лет пяток.
— Ну, где-нибудь полсотни?
— Тридцать один, — сказала она.
— Ну, это сейчас. Но вообще-то…
— Ты, Симон, профессионал — только в чем? Ты, значит, решил, что тогда я была натуральной, а сейчас работает только преображение? Ты точно определил — но наоборот. Преображение было тогда! Я-то думала, ты сообразил.
Господи Боже мой!
Хотя… Я ведь внутренне так и чувствовал! Честное слово! Подсознанием чуял, что… Недаром она сразу меня так оглушила, вернувшись к своему облику. Проклятая привычка идти за рассудком, пренебрегая той информацией, что дается чувством. А сейчас… Я ощутил прилив чего-то — радости? Воодушевления? Искать более точного названия я остерегся.
— Понял, Симончик, мудрец? Когда же мне еще и думать о жизни, как не сейчас? Тридцать один, Симон, а я в этом котле варюсь с шестнадцати. С двадцати лет — старухой.
— Прости, Лиза. Я дурак, конечно.
— Не дурак, но уж матерый романтик. А у таких либо черное, либо белое, но в глубине души — недоверие к тому романтическому, что вы исповедуете. Стремление — и сомнения одновременно. Ладно, в конце концов это твои проблемы. Самому тебе их и решать.
— И все же: почему именно сейчас это на тебя накатило? Тоска, переживание…
Елизавета вздохнула, экран в воздухе заколебался, пошел волнами. Она заставила изображение устояться — там все еще виднелось нужное нам здание, — кивнула на картинку.
— Верхние пять этажей. Видишь? А что там — знаешь?
Я помотал головой. Откуда мне было знать? Слишком мало я тут прожил.
— Храм любви, — сказала она. — Так это официально называется. А по сути — главная брачная контора в этом мире. Считается самым большим шиком — выходить замуж именно там. Или жениться, конечно. И вот я однажды… чуть не… И как раз там в последний миг все расстроилось.
С тех пор я на этот дом даже не смотрела, старалась и мимо не проходить, не пролетать…
— Понимаю. Он передумал?
— Вот еще. Это я передумала.
— Почему? Разлюбила?
— Да вряд ли то была любовь. Увлечение сильное — да. Разницу понимаешь?
В этом я не был уверен — но с умным видом кивнул, чтобы не прерывать разговора.
— Но, — продолжала Лиза, — вовремя получила информацию: он выполнял задание, им надо было меня нейтрализовать и перевербовать. Ничего личного, только дело. Я тогда чуть с собой не… Но пришла в себя. После того и выбрала себе образ. Тот самый — с бельмом на глазу. А сейчас посмотрела — и вдруг все ожило. На миг только. Уже прошло, не волнуйся. Я в форме.
— Скажи, а… с ним что произошло? Ты…
Она покачала головой:
— Не знаю. Правда. Его тогда сразу же вывели — поняли, что засвечен. С тех пор нигде не возникал. Сменил маску, наверное.
Я ощутил облегчение. Мне почему-то неприятно было бы услышать, что она его сама и ликвидировала — хотя для профессионала это было бы естественным.
— Это прекрасно, что ты в форме, — сказал я. — Потому что…
И в это мгновение меня осенило. Снизошла, как говорится, благодать. Я понял. И продолжил, почти не запнувшись:
— Потому что ты и должна быть в форме для того, чтобы мы спокойно проникли к «Могучим».
Она искоса, снизу вверх, глянула на меня, подняла брови:
— Интересно: что это ты придумал?
— Да, собственно, это ты подсказала.
— Не тяни время.
— Свадьба!
— Вот как. Кто же это будет выходить замуж? И зачем?
— Чтобы без помех попасть в здание, конечно. Кто? Ты, понятно. Другими невестами мое агентство не располагает.
— Небогатая контора, откровенно говоря. А как с ассортиментом женихов?
Я выкатил грудь, вытянулся, насколько позволял рост:
— К вашим услугам, мадам! Предлагаю руку и сердце.
Я ожидал, что она снова засмеется, но нет: Лиза, похоже, задумалась. И не сразу сказала:
— Идея не самая худшая, только… многого не хватает.
— Ну, если главное — жених и невеста — есть, то…
— Не перебивай. Вот возражения: первое — даже получив доступ к «Могучим», мы вдвоем не справимся. Это не «Многие», это организация куда более серьезная. И чтобы вытащить оттуда Орро, надо заварить крутую кашу. Нужны люди. Много. И второе: чтобы свадьба выглядела именно как свадьба, тоже нужны люди. Шаферы, гости… Люди и еще раз люди. И не кто попало, а готовые к действиям. У меня людей нет, Симон. Может быть, они есть у тебя?