Я решительно мотнул головой:
— Как же они могут знать, если вы этого мальчика взяли?
— М-да, — сказал он, — взять-то мы его взяли, да только… Ладно, это пустой базар. Короче: ты всерьез рассчитываешь, что твой напарник появится там в условленное время?
— Иначе и быть не может.
Я проследил за переводом. Очень хорошо: в голосе Лизы звучало чуть ли не вдвое больше уверенности, чем в моем заявлении.
— Хорошо. Значит, через три часа будем там. Вместе с вами обоими. И на месте разберемся окончательно во всем. — Он усмехнулся. — И в том, быть тебе богатым и здоровым — или бедным, но больным, это в лучшем случае. А до того времени придется уж вам поскучать здесь. Не взыщите. Крепыш, размести их, чтобы было надежно, но с удобствами. Все, шабаш.
— Пошли, — сказал Крепыш. — И чтобы без фантазий.
Глава 15
Мы оказались в небольшой, но достаточно удобной комнате, в которой если и не хватало чего-то, то это окон, так что улетучиться отсюда было никак невозможно. Зато были мягкие кресла, стол, даже кофеварка и чашки. Дверь за нами закрыли и слышно было, как замок исполнил свою веселую песенку. Мы уселись, и я спросил — скорее самого себя, чем Елизавету:
— Ну что теперь? Получили отсрочку на три часа, Достаточно времени, чтобы что-то придумать. Тебе что-нибудь приходит в голову?
— Несомненно, — ответила она. — Сварить кофе.
— Есть мнение — согласиться, — заявил я.
Заправляя кофеварку, Лиза сказала:
— Откровенно говоря, я не сразу поняла, что ты — не Орро. Надо очень сильно вглядеться, чтобы заметить следы преображения. Могу поздравить. Теперь жду от тебя изложения всего происшедшего. С самого начала.
— С начала вряд ли получится. Да я и не знаю твоего, Лиза, уровня…
— Уровня моего допуска? Он достаточно высок, но сейчас, сам понимаешь, я не могу подтвердить это. Так что держитесь в рамках, дозволенных доверенному переводчику.
— Думаю, что вполне достаточно. Итак…
Пока я излагал ей ход сегодняшних событий, Елизавета сварила кофе, разлила по чашкам, поставила на стол и стала медленно, с удовольствием, отпивать. Когда я закончил свой монолог, она сказала:
— Все-таки, главное, видимо, в том, что он хотел передать тебе в том тексте.
— Я так и понял.
— Я так и понял. И следовал его указаниям.
— Нет. — Она покачала головой. — Ты шел за указаниями не текста, а своей расшифровки. Но уже при беглом взгляде становится ясно, что возможны и другие прочтения.
Я обиделся.
— Уж не считаешь ли ты, что способна дешифровать инский текст без немых знаков?
— Я настолько самонадеянна, — кивнула она.
— Брось. В Галактике, если не считать самих инов, есть три, от силы четыре человека, владеющих инским на таком уровне. Я — один из них. И остальных знаю если не лично, то, во всяком случае, поименно. Боюсь, что тебя среди них нет.
— Бемоль, Бекар, третий — Сервенг, да?
— Именно.
— Придется тебе смириться с мыслью, что ты знаешь не всех. Но сейчас не время для такой дискуссии. Давай свой вирт-нот. Попробуем поискать другие истолкования.
— А чем тебе не нравится мое?
— Тем, что оно никуда не приводит. Разве что в эту комнату. Попробуй охватить картину единым взглядом. Ты ведь с самого начала исходил из того, что вы оба, вместе с Орро, занимаетесь поисками шара — или товара, как его тут именуют. Но ведь сейчас совершенно ясно, что Орро уже — с самого начала или с какого-то момента — знал, где этот предмет находится, или еще более того: уже владел им.
И пытался, вместо того чтобы принять меры к возвращению его на Ину, продать находку тут — какой-то криминальной, или почти криминальной, группировке. Если это действительно так — что он хотел сообщить, отправляя этот текст?
И в самом деле — что?
— Ну, ладно, — сказал я (без особой, впрочем, охоты). — Гляди на здоровье.
И повесил перед ней экран, на который вывел все то же:
«Уро ам изор онури а иномо унэ».
Елизавета подперла скулы кулаками, локти утвердила на столе и стала смотреть на висящую перед ней надпись — лицо ее при этом приобрело выражение полной отрешенности от реальности и одновременно предельной концентрации; примерно так выглядит кошка, подстерегающая мышь, хотя старую даму в этот миг можно было сравнить скорее с львицей перед прыжком, почудилось мне в ней нечто, я бы сказал, королевское. Впрочем, это продолжалось недолго, и когда она перевела глаза на меня, я увидел в них всего лишь снисхождение. Интонация, с которой она спросила: «Так как же ты это интерпретировал?» — лишь подтвердила мое впечатление. Так что обида, которую я испытал, была в полной мере оправданна. Наверное, это чувство проявилось в моей усмешке, с какой я ответил:
— Мечтаешь изобрести велосипед? Сделай одолжение.
И рядом с инским текстом загрузил мое толкование:
« Я получил информацию, замаскируйся и атакуй «Многих».
Она с минуту любовалась моим вариантом, и на лице ее все четче проступало выражение, как если бы она только что разгрызла лимон. Покачала головой и вздохнула.
— Вижу, не нравится, — сказал я, стараясь оставаться спокойным. — Ну что же, будем надеяться, что у тебя найдется лучший вариант.
Она только фыркнула, прежде чем спросить:
— Скажи, из чего ты исходил, когда перевел «ам изор» как «получил информацию»?