Пока я соображал это, в помещение влезли и все остальные (ветеран, морщась, потирал живот), так что сейчас нас тут оказалось четверо. Тот, что приложил меня по затылку, освободил меня — и себя самого — от браслетов. Потер кисть, одновременно разглядывая меня, пытаясь, наверное, понять, как со мною держаться: как с врагом или общаться, как со старым знакомым? Похоже, так и не решил окончательно и лишь заметил:
— Что-то ты с лица спал за один день. Туго пришлось?
Я кивнул.
— Ладно, считай, что самое тяжелое позади. Раз ты пришел сюда, значит, человек серьезный, и можно договариваться окончательно, не станем тянуть резину.
Я снова кивком подтвердил согласие.
— Тогда так: ты доставляешь товар сегодня — к двадцати шести часам. В такой упаковке, чтобы не понять было — что там внутри. Скажем, в пивной картонке, ее возьмешь в любой забегаловке. И в ней же унесешь листву. Устраивает?
Сказать я не мог, но не зря же люди изобрели письменность. Я подошел к столу: компьютер дремал, управление им — видно было сразу — устарелое, не сенсорное и, к счастью, не голосовое, иначе я не смог бы им воспользоваться. Здесь же наличествовала старая добрая клавиатура — ну, не совсем древняя, конечно, не кнопочная, а такая, на какой обучают детишек в школе: разграфленная пластина с обозначенными литерами, в отличие от сенсорной, когда достаточно посмотреть на литеру, тут надо было еще и приблизить к ней палец. Ладно, обойдемся. Я пробудил машину и набрал:
« Никакой скидки не будет. Платите столько, как уговаривались. Иначе нет базара».
Он внимательно прочитал. И поднес руки к клавиатуре. Я оттеснил его в сторонку и показал пальцем на рот. Он понял и сказал:
— Это я не решаю. Там станешь договариваться с главным. Случай, сам понимаешь, необычный: такого товара на рынке не бывало, сколько он стоит — никто сказать не может: может, в разы меньше, а может, и больше, дело темное. Сейчас решим вот что: может, тебе охрану дать? Вдруг ты где-то засветился, может, тебя поведут, и стоит тебе показаться с товаром — кранты? Я понимаю, ты свою нору не хочешь засветить, но все-таки?
«Я не мальчик, приду не один.
Вам же не удалось меня провести?»
Это было выстрелом почти наугад, по звуку. Но оказалось — в цель.
— Да это не я, — проговорил он, как бы оправдываясь. — Это мы так — для твоей же безопасности. Больше не станем. Ну а насчет денег — не знаю, как договоришься.
Но мне уже пришла в голову другая мысль:
«Скидку могу сделать, если поделитесь другой информацией».
Он пожал плечами:
— Да что мы такого знаем? Какая тебе еще нужна информация?
«Что вам известно о Бемоле? Где он, что с ним?»
— Никогда о таком не слышал. Ребята, а вы?
Они лишь покрутили головами. Потом ветеран сказал:
— Ага, вспомнил: однажды слышал краем уха. Вроде бы прибыло такое имя откуда-то, но сразу накрылось. Если тебе надо, ищи у «Могучих».
Уточнять я не стал: это была еще одна из местных группировок, о которых на Терре было известно. Как и о «Многих». Интересно, а эти мужики кого представляли?
Но спрашивать об этом было нельзя: раз уж меня приняли за кого-то, уже встречавшегося с ними, то я был просто обязан знать, кто они такие. Придется разбираться без их помощи. Я хотел было спросить и об Орро. Но внезапно возникшее соображение заставило меня спросить совсем о другом:
«Ладно. Значит, куда я везу товар?»
— А то ты не знаешь. Торчок на углу «Д» и Семнадцатой.
Я вывесил в воздухе городской план. Нашел. Мужик кивнул:
— Верно. То самое.
«Выведи меня наверх. И — до встречи».
— Кофе выпьешь? — предложил он.
Я бы выпил. Но и так уже была потеряна бездна времени. Я ткнул пальцем в мерцавшие на стене часы и покачал головой. Он пожал плечами, мол, хозяин — барин, и указал на дверку в углу. За нею оказалась лестница, и уже на ней был слышен обычный неизбежный тут гул, состоящий из слов, звуков шагов, громкой музыки и шелеста работающих моторов. Провожатый махнул мне рукой, повернулся и стал спускаться.
Я посмотрел наверх — там было свободно — и, нарушая существующие правила, взлетел тут же, вместо того чтобы сперва дойти пешком до отведенной для взлетов и посадок площадки. Внизу кто-то с запозданием свистнул, но я уже набрал высоту и затесался в группу покидающих Луна-парк горожан. Все-таки в воздухе куда приятнее, чем под землей — если, конечно, накопители твоего агриндика не пусты.
У меня в накопителе что-то еще было. Но на браслете уже помаргивал индикатор, давая понять, что я иду на резерве и зарядка мне никак не помешает. Черт, опять я не сообразил: наверняка в подвале имелась «розетка». Но я тогда думал лишь о том, чтобы поскорее оказаться в воздухе. А теперь приходится мечтать о том, чтобы избежать преждевременного контакта с грунтом, какой может произойти помимо моего желания.
Это была одна забота. Другая же заключалась в том, что уже подходило время, когда я должен был встретить обещанного мне переводчика. Только что у меня была возможность убедиться в том, что переводчик для меня теперь — предмет первой необходимости. Если можно, конечно, человека называть предметом. Так или иначе — без него не получится ни переговоров, ни чего другого.